За дверью начиналась лестница. Прямо располагалось производственное помещение. Кабинет Мака находился наверху, откуда можно было за всем наблюдать.
Под конец лестницы он запыхался. Подошел к открытой двери. Кабинет Мака был не здесь. Здесь стояли только белые коробки. Маленькие и побольше. Полные шкафы коробок. Впереди виднелась вторая дверь. Слева тянулись окна. Внизу пока никого не было. Только станки. Потом он заметил движение. Один человек. Охранник. Дождавшись, пока сердце успокоится, он двинулся вперед. Приблизился ко второй двери. Послушал, как шелестят перекладываемые бумаги. И шагнул в открытый дверной проем. В кабинет. Мак смотрел на него. Сразу уставился. Но в его глазах сквозила пустота. Так или иначе. Он сидел за большим столом. Начальник. Он уже снял пальто. На столе порядок. Все аккуратно разложено. Бумаги ровной стопкой. Картинки и постеры очков на стенах заключены в рамочки. Идеально ровные. Ни волосок не выбивается из прически Мака.
— Чем могу быть полезен?
Будто он клиент. Он молча вздохнул. Глянул на машины внизу. Через стекло. Большое, широкое, открытое помещение. Люди делают вещи. Это их работа. Мак смотрел на него и ждал. Ждал ответа на свой вопрос. Это не просто разговор. Чем могу быть полезен?
— Да вот, просто стою и смотрю на станки. — Он бросил взгляд на Мака. Может быть, напрасно. Может быть, тот самый взгляд, который он слишком часто на него бросал.
Мак выпрямился в своем кресле. Он узнал этот взгляд, который ему не нравился. Взгляд до сих пор его задевал. Взрослого человека. Зрелого мужчину. Тридцать с лишком. Тридцать три. Сын отца-подростка. Мак начал постукивать ногтем по столу. Отбивать ритм. У него были чистые ногти.
Он вспомнил, как нажимал одну клавишу на рояле. В ту ночь у Рут. Нечто вроде этого. Под его взглядом Мак перестал стучать.
— Ты преуспеваешь, — заметил он.
— Да.
— Ты заслужил.
На этот раз Мак промолчал. Расслабился. Откинулся на спинку кресла. Снова забарабанил пальцем по столу. Пошевелил губами. Будто что-то обдумывал. Узел галстука под застегнутым на все пуговицы пиджаком был завязан идеально ровно. Он побрился. Почистил зубы щеткой и нитью. Прополоскал рот специальным раствором для рта. Подровнял брови. Удалил волосы в носу и ушах.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Мак с нажимом. С жесткостью.
Он посмотрел на Мака.
— Ничего.
— Теперь ты можешь поехать куда угодно. У тебя есть деньги. Можешь вдруг объявиться. Без приглашения.
Какое право? Какое право он имеет? Он, а не Мак. Он сглотнул. Снова глянул в окно.
— Ты купил дом для Джеки. — Эти слова прозвучали недобро. В них был дурной привкус и запах.
Он чувствовал себя отвратительно. Сердце давило в груди. На глаза наворачивались слезы. Он встряхнул головой. Посмотрел на свои руки. Стал безотчетно потирать пальцы. Для Джеки. И для Кэролин.
— Теперь, когда ты получил деньги, все должны тебя простить.
Он не ожидал, что все так выйдет. Он думал, они обнимутся. Смешно.
— Свои деньги я заработал.
Он взглянул на Мака. Он не заработал свои деньги. Просто взял их. Он не хотел их брать. Он взял деньги для них. Чтобы всем было хорошо. Лучше бы он порвал чек на клочки. Прямо в кабинете адвоката. Четырнадцать лет. Возьми свои деньги и убирайся. Проваливай. И обо всем забудь. Ты больше не бедный. Ты свободен. Может быть, мы ошиблись. Вот так мы расплачиваемся. Миллион долларов. Ты свободен. Пошел к черту. Мерзавец. Вот твои деньги.
— Ты разговаривал с Джеки.
— Я все время с ней разговариваю.
А он и не знал. Он был чужой. Человек, который их сделал.
— «Прости старика». — Мак подался вперед. Сцепил ладони на столе. Деловое совещание. Факты. — Это сказала Джеки. Она тебя почти простила. Ты постарел. Смягчился. А раньше был тиран. Власть и самолюбие. Теперь все в прошлом. Теперь ты старый. «Прости старика. Прости и забудь».
Он выглянул в окно. Зажглись огни. Появилось несколько человек. Приступали к работе.
— Никому ничего от тебя не надо.
Он повернулся и шагнул к двери.
— И что хуже всего — тебе больше нечего нам дать. У тебя ничего не осталось. Мы живем сами по себе. Сами! — Последнее слово Мак выкрикнул.
Охранник стоял внизу у лестницы. Стоял, задрав голову в своей шляпе. Слышал все, что было сказано. Смотрел на него. Плохой парень должен умереть.
Он прошел мимо. Не тронул его. Вышел в фойе. Женщина заулыбалась, но улыбка исчезла, когда она увидела его лицо. Он ни слова ей не сказал. Хотя должен был. Толкнул дверь двумя руками. Дверь была на пружинах. Поэтому и не хлопнула. Он вдыхал холодный солнечный воздух и знал, что его ненавидят.