– Симпатичный парень, – сделала комплимент Сэнди. – У него красивые глаза. Вы с ним похожи?
Джек засмеялся:
– После ваших слов мне хочется ответить «да».
Они продолжили изучать бумаги.
– Вы не спите? – спросила Сэнди.
– Нет. С тех пор, как пропал Донал. А вы?
– Я никогда не была соней.
Джек прыснул.
– В чем дело? – вскинулась Сэнди.
– Да ни в чем. Просто мне понравилось, как вы сказали «соня», – ответил он весело, подгребая листы бумаги на колени.
В глубокой тишине дома он вслушивался в дыхание и голос Сэнди и пытался представить себе, как она выглядит, где находится и о чем думает.
После продолжительного молчания ее голос прозвучал спокойнее:
– Я держу в уме множество данных о пропавших без вести. Мне приходится много размышлять, заглядывать в разные углы и задавать кучу вопросов, и потому сон с трудом пробивается ко мне. Во сне никого не отыщешь.
Джек взглянул на закрытую дверь спальни и согласился с Сэнди.
– Вот только зачем я все это вам рассказываю – сама не знаю, – проворчала она сквозь шелест бумажных листов.
– Скажите честно, Сэнди, какой у вас процент успеха?
Шелест стих.
– Это зависит от того, насколько сложное дело. Не хочу обманывать: случай Донала – трудный. Широкомасштабные поиски уже провели, и ничего не нашли. В подобных ситуациях у меня немного шансов. Обычно я нахожу примерно сорок процентов пропавших без вести. Но вы должны знать, что не все, кого мне удается отыскать, возвращаются к семьям. К этому нужно быть готовым.
– Я готов. Если Донал лежит где-то в яме, я хочу вернуть его, чтобы мы могли нормально похоронить его и устроить поминки.
– Я не это имела в виду. Иногда люди сознательно исчезают.
– Донал так бы не сделал, – возразил Джек, вздохнув с облегчением.
– Может, и нет. Но я знаю случаи, когда люди, очень похожие на Донала, из семей, очень похожих на вашу, по собственной воле ломали привычную жизнь, ни словом не предупредив близких.
Джек медленно переваривал услышанное. Ему не приходило в голову, что Донал мог решиться на такое. Нет, это в высшей степени неправдоподобно.
– Вы мне скажете, где он, если найдете его?
– Если он не захочет, чтобы его нашли? Нет, не скажу.
– Но что нашли его, сообщите?
– Это зависит от вашей готовности согласиться, что никогда не узнаете, где он.
– Я только хочу знать, что он жив, здоров и счастлив, где бы он ни был.
– Что ж, тогда я вам скажу.
После долгого молчания Джек спросил:
– У вас много работы? Разве в тех редких случаях, когда люди пропадают без вести, их близкие не обращаются в полицию?
– У меня и впрямь немного таких сложных дел, как исчезновение Донала, но всегда есть, кого или что искать. Кроме того, есть исчезновения, которыми полиция не может и не хочет заниматься.
– Например?
– Вы и вправду хотите это знать?
– Я хочу знать все. – Джек посмотрел на часы: полтретьего ночи. – К тому же мне все равно нечего делать.
– Ладно, слушайте. Иногда я нахожу людей, с которыми давно утрачены все контакты – забытых дальних родственников, бывших школьных друзей… Иногда приемные дети пытаются отыскать своих биологических родителей, ну и прочее в том же духе. Я сотрудничаю с Армией спасения, стараюсь отслеживать человеческие судьбы. Но есть гораздо более серьезные случаи, например, когда люди исчезают по собственному желанию, и семьи просто хотят узнать, где они.
– Но откуда полицейским известно, что человек пропал по собственной воле?
– Некоторые оставляют записки, сообщают, что не хотят возвращаться. – Он услышал, как зашуршала бумага. – Иногда берут с собой личные вещи, а кто-то перед уходом выражает недовольство тем, как ему жилось.
– Что вы едите?
– Шоколадный бисквит, – ответила она с полным ртом, прожевала и проглотила кусок. – Извините, вы хорошо меня слышите?
– Ну да, вы едите шоколадный бисквит.
– Нет, я не про это, – усмехнулась она.
Джек уточнил:
– Значит, люди приходят к вам, когда полиция отказывается заниматься их делом.
– Именно. С помощью других ирландских агентств по поиску пропавших лиц я веду много дел, которые в полиции квалифицируются как неопасные. Если человек оставил дом по собственному желанию, его не могут признать пропавшим без вести. Правда, родственники и друзья от этого беспокоятся не меньше.
– То есть об этих людях просто забывают?
– Нет, в участке регистрируют заявление, но масштаб розыскных мероприятий оставляют на усмотрение местной полиции.
– А что, если человек, чувствовавший себя невероятно несчастным, решил немножко побыть в одиночестве, упаковал чемоданы, а потом взял и пропал по-настоящему? Никто не станет искать его только потому, что он выражал недовольство своей жизнью? Но ведь мы все время от времени жалуемся на жизнь, разве нет?