(И сейчас, спустя много-много лет, если мне нужно что-то приготовить, чтобы удивить своих детей, я не лезу в кулинарные книги – а вспоминаю бабушкины руки… Вспоминаю, как она это делала. Бабушка до сих пор остаётся моим учителем).
А ещё бабушка обожает всякое рукоделие. И, прежде всего – шить. Бабушка обшивает всю нашу семью. Только в двадцать лет у меня появятся первые покупные платья, а до этого всё, вплоть до пальто, было сшито бабушкиными руками.
Маме она шила такие прелестные наряды, что современные модельеры, все эти новомодные «кутюрье», в подмётки не годятся моей бабушке! Она делала очень красивые, как сказали бы теперь – эксклюзивные вещи, со множеством ручной кропотливой работы: всякие там мережки, сложные строчки, воланы, ришелье, аппликации, разные отделки, вышивки, рюши и рюшечки… Она умела всё! Каждое платье, сделанное бабушкиными руками, было произведением искусства. Она не могла сшить простецкую, заурядную вещь – ей это было бы скучно и унизительно. Произведением искусства был даже рабочий фартук для кухни – бабушка непременно должна была его чем-то украсить, какой-нибудь оригинальной отделкой, складочками, кармашками. Даже простая наволочка или пододеяльник (тогда ведь всё шили сами, всё было домашнего изготовления), – всё это непременно украшалось чем-нибудь. Всё было приятно взять в руки, на всё было радостно посмотреть. И вот что удивительно: бабушке не было жаль ни времени, ни сил на это. Главное, чтобы было КРАСИВО! Занимаясь трудоёмкой ручной работой, бабушка испытывала настоящее творческое наслаждение.
Ещё она любила вязать – спицами и крючком, и делала это виртуозно. Ещё она обожала вышивать – гладью и крестом, причём, исключительно по собственным эскизам – бабушка неплохо рисовала. А ещё она умела ткать, делала весёлые половички и коврики, разные красивые салфеточки и прочие чудеса… Бабушка говорила: «Я могла бы быть художницей, если бы судьба дала мне возможность учиться. Но – не дала… Так я и осталась самоучкой».
Бабушка и меня к моим десяти годам ненавязчиво многому уже научила, я у неё вроде подмастерья, и мне это нравится: вдеть нитку в иглу, намотать нитку на шпульку, вынуть намётку, выдергать нити из ткани для будущей мережки, обметать петли, подшить подол «козликом, и многое другое. Вышивать «стебельком» бабушка научила меня, когда мне было года четыре. (Так же, как и печь оладьи). А в шесть лет я уже заправски вышивала «крестом».
(Жаль, что мама с бабушкой не сохранили мои детские вышивки, и я не могу показать их дочке. При переездах всё детское творчество без сожаления выбрасывалось на помойку вместе с ворохом ненужных вещей).
О маминой профессии
А вот мама к этому всему была совершенно равнодушна. И к рукоделию, и к готовке еды тоже. Она говорила: «У меня мужская работа, и я на ней абсолютно выкладываюсь».
Мама – инженер-конструктор. На работе она делает сложные расчёты. Например, когда мама работала в Днепропетровске на заводе металлоконструкций, она рассчитывала, какими должны быть несущие конструкции у высотного здания Московского университета. Его строили на Ленинских горах в столице нашей родины. Мама гордится этой работой. Ещё бы! Это было очень сложное задание, и его поручили именно маме, потому что мама никогда не ошибалась. Если бы расчёт несущих конструкций был сделан неправильно, то самое высокое здание страны рухнуло бы! Но оно – не рухнуло. И всё благодаря моей маме!
О маме говорили, что у неё необыкновенно светлая голова. Когда она училась в институте, её называли «гением сопромата». Был такой страшный для всех студентов предмет – «сопромат» (сопротивление материалов), а мама его щёлкала, как семечки! Мама говорит, что у неё способности к точным наукам – от её отца. От моего деда Андрея. Которого я, к сожалению, никогда не видела, потому что его расстреляли немцы во время войны.
Но вообще-то мама в юности мечтала быть авиаконструктором. Эпоха тогда такая была – все смотрели в небо. Кто хотел летать, кто – строить самолёты. Кумиром молодёжи был лётчик Валерий Чкалов, бесстрашный и бесшабашный. Но авиаконструктором мама не стала – помешала война. А после войны надо было как можно скорее получать профессию. Первый техникум и первый институт, которые после войны объявили набор студентов, – были строительные. Так что выбирать не пришлось.