Рози: И не спрашивай. Но как тебе удалось уломать Гэри? Что, применила шантаж или угрозы?
Руби: Да.
Рози: А. Ну, надеюсь, ему понравится.
Руби: И не надейся. Он озвереет и будет орать на меня неделями, но все-таки выйдет на люди. Для него это хоть какое-то общение. Лучше, чем ничего. Ладно, мне в самом деле пора. Надо еще в обеденный перерыв купить ему трико и колготки. Знаю, мы совсем не обязаны их носить, но дорогого стоит увидеть, как он взбеленится, когда я вытащу их из сумки.
Рози: Недобрая, недобрая ты женщина…
Руби: Спасибо. А теперь отправляйся искать работу. В отеле. После всей этой ерунды я хочу, чтобы ты стала звездой гостиничного бизнеса. Никаких. Неудач. Больше. Ты меня слышишь?
Рози: Отчетливо.
Дорогой Алекс,
когда, интересно, закончится твой бойкот? Ты не можешь не понимать, что я не могу принимать решения, ориентируюсь только на себя. Я должна думать о Кэти. Для нее важно лучше узнать Брайана. Ты как никто знаешь, что это такое, иметь возможность видеть свое дитя. Брайан наконец понял, что он хочет значить что-то для Кэти. Лучше поздно, чем никогда. Ты сам всегда так говоришь, и порой это правда.
Я искренне извинилась перед твоим автоответчиком, а теперь пишу тебе, чтобы поблагодарить. Поблагодарить за то, что все эти годы ты был рядом. За твою деятельную помощь, когда я даже думать толком и то не могла. На этой неделе мой мир перевернулся с ног на голову, все, что казалось надежным и безопасным, оказалось с корнем выворочено и обрушилось на меня. Прошу тебя, не допусти, чтобы твое недовольство мной разрушило нашу дружбу.
Возможно, когда-нибудь мы сможем соединиться так, как планировали, когда нам было по семь. Мне страшно повезло, что у меня есть такой друг, как ты, Алекс Стюарт. Ты лучик, который всегда освещает мне дорогу. Не знаю, насколько выполнимо то обещание, которое мы детьми дали друг другу, что всегда будем вместе, но больше двадцати лет, разделенные океаном, мы остаемся друзьями, и это, я уверена, — почти подвиг.
Возможно, когда-нибудь мы сможем соединиться так, как планировали, когда нам было по семь. Мне страшно повезло, что у меня есть такой друг, как ты, Алекс Стюарт. Ты лучик, который всегда освещает мне дорогу. Не знаю, насколько выполнимо то обещание, которое мы детьми дали друг другу, что всегда будем вместе, но больше двадцати лет, разделенные океаном, мы остаемся друзьями, и это, я уверена, — почти подвиг.
Всю неделю я искала работу. Моя задача — найти что-то в отеле (кто бы сомневался!), но сейчас лето и полно всяких студентов и иммигрантов, которые готовы работать за любые деньги. Мы с Кэти на такие деньги не протянем, так что я вольюсь в хор тех, кто стонет, что «в двадцать первом веке в Ирландии все так дорого, что жить невозможно». Я жду ответа от местных социальных служб насчет жилья, но всем известно, что очередь на него длиннющая.
К сожалению, мое место в «Двух Озерах» моментально заняли. Брайан выразил готовность платить алименты, но я не хочу его денег. Справлялась ведь без него раньше и уж точно справлюсь сейчас. Его воля давать Кэти сколько угодно карманных денег, но я ничего не прошу.
От Этогокакеготам — ни звука. Он боится собственной тени, не то что меня. На прошлой неделе подала на развод. Видеть его не могу. Я любила его и прощала. Он швырнул мне все это в лицо. Надо быть дурой, чтобы простить его снова. Это нездорово и для меня, и для Кэти. Наверное, когда развод состоится, я голышом пущусь в пляс прямо на улице.
Знаешь ли ты, что Стефани беременна? Родит в ноябре, так что все семейство замерло в ожидании. Мама и папа отлично себя чувствуют, всегда передают приветы тебе и Джошу. Поговаривают, что хорошо бы продать дом и переехать в провинцию, где жизнь гораздо дешевле, а сэкономленные деньги тратить на путешествия по свету. Отличная идея, по-моему. Ни к чему им эти пустые комнаты (за исключением тех случаев, когда я приезжаю поплакать в жилетку) и незачем жить в городе. Из этого следует, впрочем, что мне следует пошевеливаться с поисками работы, чтобы мы с Кэти могли переехать. Никто не торопит, конечно, но дом хорошо бы продать за лето. Тогда из всей семьи в Дублине останусь я одна, и будет мне одиноко. Кевин в Килкенни, Стеф во Франции, а предки пустятся в странствия по миру. Остаемся только мы с Кэти. Да еще Брайан-плакса.
Моя подружка Руби заставила своего сына ходить на уроки сальсы. Это, наверно, смешно. Ты же видел Гэри и наверняка согласишься, что ему трудно похвастать грацией, страстностью и эмоциональностью вообще. Но идея хорошая. Мы с Кэти тоже должны чем-то заняться вместе. Она бывает где-то с отцом, а со мной никогда. Мы только грыземся дома. Я подумаю, что ей может понравиться. Может, сходим на концерт. Когда мы жили с Грегом, я всегда была клевой мамочкой, всегда готовой на выручку, но теперь, когда тут Брайан, это он клевый новый папуля, который руководит модным ночным клубом, а я — скучная мамаша, потому что заставляю ее убирать комнату. Конечно, то, что у Брайана клуб, только укрепляет тягу Кэти к диджейству. Не знаю, что мы такое сотворили. Музыка из ее комнаты орет все громче и громче. Родители за последние годы привыкли к тишине в доме. Боюсь, отец взорвется, если Кэти прибавит звук.