Дело спорится.
Впечатляет.
– Катюш, ты что-нибудь знаешь про это?
– Да нет, конечно! Я была за домом, вышла, а тут эти! Ломают ограду. На меня вообще не реагируют! Ни бельмеса по-русски! Что делать-то? Как мы без ограждения теперь?
– Да его у нас и не было особо.
– Ну, знаете ли…
К месту, где еще вчера была калитка, подъезжает огромный грузовик. Из кузова выпрыгивают еще трое молодчиков. Поздоровавшись широкими улыбками с онемевшими хозяевами, новенькие начинают бодро выгружать из машины гигантские золотистые бревна.
– Катюш, успокой меня: они же не собираются тут крепостную стену возвести?
Катя растерянно таращится, не будучи в состоянии воспринимать шутки. И вдруг вспыхивает румянцем, глаза мечут молнии.
– Собираются! Поняла теперь! Это все он! Барин этот хамский! С кобылами! Как можно так?! Ему вообще плевать на других людей! Я же сказала ему! Благодетель хренов!
– Опаньки! А наша кисейная барыня умеет матюгаться? – На капот грузовика вальяжно облокачивается невесть откуда взявшаяся Виктория. Как обычно, слегка нетрезва и, как результат, благодушна.
– Катюнь, доча-то твоя кепку в прошлый раз у меня забыла. Я тогда заспала чуток. Тоха рвался занести, да я сама решила. А вы, я погляжу, стройку тут развернули? Неслабо.
– Ничего мы не разворачивали! Нас не спросили. Какой-то самоуверенный идиот возомнил, что он может за всех все решать!
– А ты прям не хочешь? На халяву? Забор-то у тебя, роднуля, был, прямо скажем…
Виктория с интересом вглядывается в Катю. Та в ответ вызывающе вскидывает голову.
– Не хочу! Это был мой забор!
– Так прогони их нафиг.
– Так они не уходят! Они вообще по-русски не понимают!
– А ты их интернационально выстави, Катюнь!
Виктория с неожиданным проворством отлепляется от грузовика и отвешивает увесистую затрещину ближайшему рабочему. Следом – еще одну, не давая пареньку опомниться. Понемногу оттесняет смущенных работяг своим внушительным бюстом и (еще более внушительными) кулаками.
– А ну-ка давай-давай, парни! По домам! Стоп! Хозяину скажите – стоп. Не хотят люди. Расходимся! Да все вы понимаете! Не надо тут Вику за дуру считать! Русский они не знают, ага! Быстро отсюда, а то завтра ко мне ни ногой! Не пущу.
За три минуты спонтанной атаки Виктории удается полностью освободить двор от непрошеных гостей. Последний, замешкавшийся, рабочий торопливо подбирает с травы чуть было не забытые инструменты. Вика делает шаг в его сторону, парень смешно поскальзывается и молниеносно ретируется следом за своими. На земле остается молоток. Продавщица самодовольно улыбается и брезгливо пинает молоток острым носком туфельки. Картинно отряхивает ладони.
Наталья Михайловна осознает, что все это время простояла с открытым ртом, завороженная развернувшейся баталией. Качает головой, разминая затекшие мышцы шеи. И в ту же секунду слышит справа сдавленный…
Слышишь это? Правда слышишь?
Катя смеется все громче. Хохочет в полный голос, жмуря глаза до слез. Опирается ладонями о сваленные бревна, пытается удержать равновесие.
Катя смеется.
Сын когда-то настаивал, что способность безудержно смеяться – один из главных талантов его обожаемой жены.
Катя смеется.
Спасибо! В этот раз Ты – молодец. Нет вопросов.
Виктория заговорщицки подмигивает Наталье Михайловне.
Катя кое-как берет себя в руки, с трудом переводит дыхание.
– Вика! Вика! Как вы их ловко! Наталья Михайловна, вы это видели? Уфф! Вот только теперь у нас у порога куча бывших деревьев. И нет забора. Зато есть молоток.
Катя неожиданно снова заходится в хохоте.
Виктория артистично расправляет кружева декольте, взбивает волосы и только после этого приобнимает за плечи обессилевшую от смеха Катю, увлекает ее за собой.
– Пойдем-ка, подружка. Обсудим возможную рекогносцировку за рюмочкой… ну, скажем, чая. Или как сложится…
Катя беспомощно оборачивается: вопрос в глазах.
Ты ободряюще киваешь невестке головой.
И все же, правда, интересно, где в Лисичкино Виктория столь регулярно раздобывает алкоголь?
Октябрь
Глава 15. …Андреем
Андрей неторопливо сдвигает белую пешку – осознанно подставляется под удар.
Как вообще его угораздило ввязаться в эту шахматную партию?
Не особо таясь, Андрей разглядывает задумавшегося противника. Константину не откажешь в красоте (хотя худоба, конечно, чрезмерна): аристократичные черты лица, выразительные скулы, большие черные глаза.