Корпоративные коммуникации – беровский конек.
Nothing personal, just business.
Впрочем, у Андрея неожиданно даже появились приятели: острая на язык Вика-продавщица, балагур пасечник, напичканный сомнительными мудростями колдун-богоборец. Та еще компания чудаков, если вдуматься. Чуждая деятельному Андрею раса бессребреников. Коренному бизнесмену не понять их фаталистичной расслабленности – лисичкинцы же тем временем смеются над практицизмом и хваткой дельца. Но вот (почему-то) Андрею симпатичен местный разношерстный народец. Даже окопавшиеся в вечной обороне лесбиянки-собачницы постепенно стали родными, свела тяга к животным.
Андрей с удовольствием втянулся в здешние (легкорешаемые) проблемы, помогал налево-направо то деньгами, то рабочей силой. Кайфовал от своей важности, не признаваясь в этом вслух, конечно.
Паства была благодарна, а значит, укрощена.
Ничего никогда не нужно разве что колдуну. Его прожиточный минимум: бубен да рассветы с закатами, неиссякаемая валюта. Почти не перебрасываясь словами, они с Андреем вдвоем частенько встречают возвращающуюся из-за холма ночь.
Правильные моменты.
Таких минут в Лисичкино не счесть.
И вдруг в его бесценную ойкумену приезжает Катя. Хамит. Выбивает из ритма. Пробуждает жалость, схожую с болью. Отвергает любую помощь. Сбивает планы.
Андрей впервые в жизни дезориентирован. Только затмением рассудка можно объяснить сегодняшний опрометчивый порыв.
Катя встретила его ожидаемо отвратительно. Неохотно впустила в дом, проигнорировала безотказную фирменную улыбку.
– Ваши парни у нас во дворе хозяйничали?
– Мои, каюсь. Хотел по-соседски с забором помочь. Но вы их реально напугали, хотя бойцов я вам самых закаленных послал. Хотел бы я на это позорное отступление армии взглянуть! И кто прогнал?! Две ба… девушки!
– Я просила?!
– Зря вы, в самом деле. Тут в деревне все друг другу помогают. Иначе как?
– Да? И чем конкретно я могу вам помочь?
– Ох, Кать… Давайте-ка заново все начнем! Смотрите, я Андрей. Строю тут эко-отель. Свободного времени прорва.
– Вас надо развлечь?
Привлеченная их голосами, в прихожую вышла Женина бабушка. Встревоженно перебросила взгляд с него на Катю. И обратно. Лишь секунду помедлив, рассыпалась гостеприимством.
– Добрый день! Рады соседям. Меня Наталья Михайловна зовут. Вы Андрей? Виктория много про вас рассказывала. Вы же с нашей Женечкой занимаетесь, да? Катюша, что же вы в коридоре застыли? Проходите, пожалуйста, я только чай заварила. Катя, принеси из серванта те кружки, будь другом!
Если бы не эта святая женщина, выгнали бы Его Величество Андрея на улицу. А так – сели за стол. Все чин чином. Затеяли светскую беседу на двоих; оказалось, Наталья Михайловна – довольно известный врач. Гомеопат, правда. Тут кто во что верит – ему не судить. Через пару минут Женек прибежала, охнула обрадованно, притащила из кухни жестяную коробку с печеньем, заглянула в глаза (ни дать ни взять преданный щеночек), кинулась подливать ему в чай молоко. Все молча, что странно.
Катя лишь хмурилась, отводила глаза и кусала губы.
А еще через некоторое время в комнату медленно вкатился Константин на инвалидной коляске. Безмерно воодушевился приходом гостя. По крайней мере, улыбался очень широко. И что-то мычал еще.
Усилиями доктора нетрадиционной медицины организовалась вот эта вот шахматная партия. К середине Андрей даже увлекся – давно не выпадало возможности сыграть, из местных шахматами увлекался только старик учитель, но с ним они почти не пересекались, только по делу.
Андрей разглядывает доску. Что теперь прикажете делать? Очевидное решение – и его снова заклеймят врагом народа. А еще и Женек тут. Болеет за папочку. Слон однозначно бьет подставившегося коня, какие тут могут быть раздумья? Константин – взрослый мужик, в конце концов. Что за церемонии вокруг него развели женщины? Ну сидит в коляске. И что? Не в голову же он ранен?
Проклятье.
От злости на себя и момент Андрей невольно стонет.
Пауза бездействия.
Константин внимательно смотрит на соперника. На этот раз без улыбки.
В дом тем временем забредает новый посетитель: эта рассыпающаяся обитель новых поселенцев – просто проходной двор. С кряхтением разуваясь, Виктор Николаевич смущенно протягивает Наталье Михайловне букет свежесорванных полевых, кивает Андрею. Пожилая женщина сияет румянцем, щебечет что-то нелепое про вазы, поправляет за ушами.
Посмеиваясь, старики торопливо шмыгают на кухню.