…Пасечник настоял, чтобы они забрали яйца, «сбереженные специально для них Святой Лисицей, нашей Госпожой». Так что маме с бабушкой пришлось тащить сквозь кусты и тяжеленную корзину с хрупким содержимым, и абсолютно пьяненькую маму Антона. Женьке оставалось лишь раздвигать перед ними ветки да иногда подставлять плечо шатнувшейся в сторону продавщице. Тетя Вика всю дорогу задорно голосила песню собственного сочинения:
Был в деревне лишь колдун, лишь колдун, лишь колдун…
Бубном он гремел своим, лишь своим, ох, своим!
А теперь еще есть врач, да, есть врач, у нас есть врач!
Гоме-патией богатч! Да, богатч! Ура! Богатч!
Мама с бабушкой выразительно переглядывались и негромко посмеивались.
– Богатч… Боже мой!
– Так набралась. Когда успела-то? Я так и не поняла. За мной прибежала совершенно трезвая. И крайне испуганная. По-моему, нашей Виктории этот пасечник очень-очень…
Бабушка оборвала себя на полуслове, покосилась на Женьку. Та, конечно, поспешила ответить бесхитростной улыбкой. Но мама с бабушкой больше так и не вернулись к увлекательному разговору про чувства Тошкиной мамы.
Зато обсудили кое-что поважнее.
– Наталья Михайловна…
– Да?
– Получается, вы сегодня и правда помогли Арсению.
– Так бывает, Катюш.
– Я хотела сказать, может быть… Ну просто… Вы все-таки давайте Косте эти ваши шарики.
Женька едва не споткнулась в эту секунду, затаила дыхание. Происходило что-то невероятное. Ее мама сама просила бабушку лечить папу гомеопатией. Мама! Которая никогда не была способна удержаться от колкости, если при ней заходила речь про бабушкину науку. «Лже-на-у-ку», – презрительно протягивала мама обычно.
– Хорошо, Катюш. Ты знаешь, бывают совершенно удивительные результаты… А давайте-ка, девочки, слегка передохнем. Вон дерево какое удобное лежит. Присядем. Подышим. А? Вика, милая, садитесь! Певунья вы наша.
Женька мнется у порога своего дома.
Они с Антоном уже были в магазине. Тетя Вика возмущалась громогласно, но совсем недолго. Дала затрещину Антону, отвесила ощутимый щелбан Женьке. Потом минут десять увлеченно тискала всех котят по очереди. В итоге ворчливо заявила: спасибо, что хоть не восьмерых мне притарабанили на проживание, неси-ка, Женек, остальных маме, как и собиралась, Катюхе полезно с живностью повозиться.
Так что надо решиться. Она спасает живых существ! Благое дело, как бабушка иногда говорит. Главное тут – смелость!
Женька приоткрывает входную дверь, прислушивается. Тревожный мамин голос, грустный – бабушкин. Слов не разобрать.
Наберешь в легкие воздух, встряхнешь головой для решительности, вбежишь на кухню…
– Жень, это ты?
В прихожую выходит мама. Без какого-либо выражения смотрит на копошащихся в коробке котят. Поднимает глаза на Женьку. Мама выглядит такой уставшей и несчастной, что Женьке хочется заплакать. Да не нужны ей эти котята, если маме так грустно, пусть другие их спасают. Ну правда!
Женька склоняется над коробкой, чтобы поскорее унести ее из дома. Но тут появляется бабушка.
– Котята? Это ты у учителя их забрала, Жень? Он все-таки решил их утопить? Ох, Женька-Женька. Катюш, милая. Арсений мне еще тогда говорил, что будет вынужден рано или поздно. Может, мы на время…
Мама странно смотрит на бабушку, растерянно хмурится, словно смысл звучащих слов ускользает от нее. Потом снова смотрит на котят (рыжая ухитрилась почти вылезти из коробки), на Женьку. Бессильно машет рукой: ай, да какая теперь разница, пусть будут эти ваши котята, что ж им теперь, не жить?
Мама уходит в дом.
Бабушка подходит, ласково гладит Женькины волосы.
– Бабуль, почему мама такая грустная? Это я ее котятами так расстроила?
– Нет, Женечка, что ты. Просто мама очень волнуется.
– Почему? Из-за папы?
– Из-за папы. И еще…
Бабушка медлит: видно, раздумывает, стоит ли посвящать внучку во взрослые проблемы. Да почему они все еще не поняли, что она уже выросла!
– Ба! Из-за чего еще? Скажи!
– Понимаешь, малыш, мама волнуется, что у нас маловато денег осталось. На дворе ноябрь, с каждым днем будет все морознее. А мы без дров почти. Да и террасу не на что утеплить. Папина комната – холодная, дальняя. В общем, надо думать.
– Так давайте Андрея попросим помочь! Он же скоро вернется, наверняка! Он никогда надолго от лошадей не уезжает. Андрей богатый! И добрый! Мы ему все нравимся, не только я. Все-все нравимся. Я точно знаю!
– Ох, Женька-Женька… Какой же ты у нас еще глупыш совсем. Нельзя так. Нельзя. Андрей – чужой человек. Мы для него никто. Ладно, малыш. Расселяй своих подопечных пока. Придумаем что-нибудь.