Торопливое бракосочетание в разгар экспедиции: майки, шорты, художники состряпали фату из хромакея… А что? Ярко, броско и можно чем угодно заменить во время обработки фотографий.
Ну и красавцы, конечно. Разнополые близнецы высшей расы, худые, высокие, с длинными пальцами и большими глазами. Разбираясь в стиле, молодожены ухитрялись собой украшать дизайнерские шмотки. Их гибкие тела и остроумные души другие всегда хотели заполучить по отдельности.
Других они перестали замечать с самого начала.
У Критовых была любовь. А еще – съемки и мечты. Грезя, как великие киноленты оживят уникальные Викины сценарии, Олежка с женой заодно обсуждали будущую повседневность: дачу, ретривера, сына… Юная Вика совершенно не умела сомневаться в успехе, а Олег вечерами подбирал в интернете дом на склонах тех самых знаменитых Холмов, учил английский язык.
Восхищаясь эстетикой рубинового мерцания за бликами тонкого стекла, свободными вечерами Критовы лакомились сухим вином. Талантливый оператор развлекался, снимая сквозь призму бокала сверкающие глаза жены. Таяла раз за разом Вика: то ли от жара смягчающей горло терпкости, то ли от влюбленного взгляда направленного на нее сто тридцать пятого объектива.
Сын у них не родился. Где-то лет через пять после свадьбы Вика все же наведалась в женскую консультацию, узнала, что бесплодна. Ритм счастья от этого известия почти не сбился, так, смазалась на мгновение мелодика аляповатым диссонансом, и вот уже вновь зазвучала их с Олежкой сонатина, прежняя почти. Они уехали путешествовать. Экзотические цветы, храмы, полные обезьян… Олег был нежен, много шутил. Солнце распаривало кости, вытапливало сожаление. В конце концов, ребенка можно и усыновить. На том и порешили.
Пару раз Вику мучили кошмары. Серое болото неумолимо втягивало ее ноги: по щиколотки, по колени, ползло вверх по бедрам, сжимало ребра, не давая вздохнуть, медленно вливалось в разломанную беззвучным криком глотку. А еще один раз Вике приснилась дремлющая на ее локте малышка: рыжие пряди сбились на влажном лобике; довольное посапывание сытого младенца. Вспомнив на следующий день невесомую тяжесть ребенка, Вика расплакалась. И вскоре написала самый сильный свой сценарий – в нем была та малышка.
И все. Закрылся гештальт.
Пролетели еще четыре безоблачных года. В Голливуд Вика с Олегом не переехали, но симпатию отечественной киноиндустрии вкусили по полной: премьеры, награды, съемки. Фильм про рыжеволосую крошку подарил им кругосветку фестивалей.
У Критовых водились деньги. Тандем оператор – режиссер неплохо сказался на благосостоянии семьи. Вика редко отказывала себе в чем-либо. Лаконичные наряды, качели в ухоженном саду, изысканные капли еды в дорогих столичных… Не пренебрегал радостями жизни Олег.
Они продолжали праздновать жизнь.
И по-прежнему игнорировали других, договаривая фразы друг за другом.
Обласканы Богом.
А потом Олег ушел.
К одной из других.
Рассказал жене про невозможность обмана, немыслимость притворства и ускользнувшую любовь. Что-то там было еще про хвост, который нельзя по частям… Чужие слова, незнакомые модуляции… Вика старалась держать себя в руках, кивала согласно. Рыдала протестующе. Она чередовала. Но Олег все равно ушел.
Обрушилась темнота.
Вика выжила. Год коньяка (строго после двадцати двух ноль-ноль); череда ненужных встреч с каждым, кто звал; неожиданные сайты; пустой секс; рвота, когда позволяешь представить, что он там сейчас делает с не… Безумные хобби; отупляющий спорт по утрам – сквозь боль похмелья; церковь; колдуны; тупость психологов. И ни-ка-ко-го кино. Ночной морок, регулярный, как молитва: Вика подносит ко рту рацию, мурлычет заветное «начали», а сверху на нее в ту же секунду обрушивается гигантский булыжник – сминает жизнь.
Ту, другую, Олег повстречал на съемках.
Вика выжила.
Ушла из профессии.
Устроилась кассиром в гипермаркете. Назло.
Перекрасила волосы. Подкопила килограммы.
Пятнадцать раз ответила отказом на предложенные (совсем не плохие) проекты. Шестнадцатого приглашения не было – незаменимых нет.
Научилась виртуозно опережать сочувствие балаганными шуточками. Снизила планку, чтобы скрыться за маскировочными кустами, бой-баба, пошлая да ушлая. Все ей нипочем.
Чтобы выработать устойчивую привычку к чему-либо, человеку требуется двадцать один день неизменной практики. За двадцать один месяц Вика освоила-таки цинизм. Включала его по сигналу будильника, каждое утро, в семь часов. Режим – крайне важен для иммунитета.