Наконец бутылочка с нужным замысловатым названием ложится в ладонь. Катя улыбается от облегчения или над собой – дожили, верим в лженауку.
Наталья Михайловна ловко высыпает под язык несколько крупинок. Храбро улыбается Кате. Привычка ободрять.
И в эту секунду Кате удается увидеть, какой на самом деле стала ее свекровь. Слишком широкое теперь платье то и дело соскальзывает по хрупким плечам. Заострились черты лица – Наталья Михайловна похожа на фею. Почти прозрачная. Едва реальная. Мазки желтой кистью – под выцветающими глазами.
Катя сглатывает. Волнение вот-вот уничтожит пожилую женщину, а она, Катя, даже не вмешивается. Надо срочно что-то придумывать с Виктором Николаевичем. Не должен он продолжать жить у них, в таком-то состоянии. Есть же специальные заведения, клиники, пансионаты. Диагноз-то серьезный, обратной дороги не предвидится. Посоветоваться с Андреем. Катя оборачивается к старику и врезается в отражение собственной боли в его глазах.
Он все знает про себя. Ему стыдно и страшно. По морщинистой щеке медленно сползает слеза. Старик робко протягивает руку в сторону Натальи Михайловны. Та порывисто шагает навстречу, бережно и нежно обнимает друга детства.
Двое замирают. В осколках фарфора золотятся отблески старой лампы. Так в Рождество мерцают гирлянды.
Катя пятится к выходу. Беззвучно извиняется перед любящими за свои невольные мысли. Нам не постичь, что дает нам силу…
Погруженная в чувства, Катя медленно возвращается по коридору к комнате дочери, мельком удивляется закрытой двери, проскальзывает внутрь.
Кровать Женьки пуста.
На полу нет собаки.
Нигде нет девочки.
Глава 31. …Женькой
– А с ней-то что делать, Тош? Взбесилась просто! Пегая, нет! Нет, я сказала! Молчи! Тихо! Психованная…
– Пусть собака пойдет с нами. Она добрая. Она хорошая собака. Пусть пойдет. Добрая, не злая собака. Поможет собака.
– Тош, ну не сходи с ума. Пегой с нами нельзя! Она всю деревню на ноги поднимет. Чего она разлаялась-то?
– Добрая собака не хочет, чтобы мы шли. Надо не идти. Собака не хочет. Давай не будем ходить. Знает добрая собака, что нельзя без мамы. Давай маму твою спросим. Или мою маму спросим. Темно и снег. Холодно.
– Антон! Опять ты заладил! Не идти, не ходить! Надоел! Не хочешь – сиди тут со своей доброй собакой. Или вон к мамочке своей беги, попробуй добудиться. Вдруг проснется? Хотя вряд ли… Одна пойду!
– Не злись на меня, Женя. Пожалуйста, не злись. Я пойду с тобой без собаки. Не иди одна.
Женька оглядывает двор Виктории – ищет решение «пегой» проблемы. Снег валит с отчаянной решимостью, забивается в нос, тает на ресницах, слепляет глаза. Ничего не видно! Ну и ночка. Зато полнолуние.
Наконец.
Не одну неделю Женька готовилась к сегодняшней экспедиции. Продумывала их с Тошкой маршрут, по крупицам собирала информацию о колдуне, репетировала в уме речь-мольбу, ежедневно перепроверяла прогноз погоды.
А мама чуть все не сорвала.
Вчера вечером Женька старательно завела будильник, сигнал должен был сработать в час ночи. Сама легла пораньше – уснуть, во что бы то не стало набраться сил.
Проснулась не от ожидаемой трели, а от прикосновения холодной руки – почему-то в ее кровати ворочалась мама. Вот уж некстати. Женька понимала, что будильник вот-вот сработает, мама потребует объяснений. И ничего уже не выйдет.
Соображая, что делать, постаралась дышать ровно: однажды во время игры папа показал Женьке, как притворяться спящей. Сквозь ресницы разглядывала маму: почему она здесь? Никогда раньше мама не приходила по вечерам. Не вовремя начала, но… Женькино сердце сокрушено восторгом: мама рядом, мама навещает ее ночами – возможно, сегодня даже и не первый раз.
Потом – грохот и гвалт из кухни, стремительное мамино исчезновение.
Ее, Женькин, удавшийся побег.
Вот только Пегая увязалась. Не отставая ни на шаг, овчарка следовала за ней до самого дома Антона, а когда Тошка вышел и они собрались-таки выбраться за ворота, устроила переполох, разбрасывала лай, как бесноватая…
На крыльце магазина свалены остатки строительных материалов: рабочие не все убрали после ремонта кафе, бросили под крышей бесполезной грудой. Женька роется в мешанине обломанных деревяшек и жестяных банок с краской. А вот и то, что нужно! Тош, посвети-ка получше! Замечательный металлический трос… Зачем он был необходим в кафе, не особо ясно. Но Женьке не до размышлений. Она приматывает беснующуюся Пегую к балясине крыльца, проверяет плотность ошейника – не вырвется! Смущенно извиняется перед собакой: Пежик, ну прости, так надо, вернусь, отпущу, нельзя тебе с нами, не лай, пожалуйста, это важно.