Колдун больше не обращает на нее внимания.
Ни на кого.
Так и не сняв мокрых шкур, старик опускается на колени, закрывает глаза. Седая голова падает на увешанную языческими амулетами грудь.
Безостановочно шевелятся губы.
…подай ей долгоденственное и благоденственное… мирные Твоя и премирные блага, чтобы…
Анна отворачивается, ей надо догнать своих.
Катя спотыкается через шаг: безвольное тело подростка – не легкая ноша. Выбравшись из очередного сугроба, соседка лишь крепче прижимает к себе дрожащую дочку.
Не разделить.
Катя упрямо идет вперед.
Тишину ночи разрезает твердый голос взрослого мужчины.
– Катя, дай Женю мне. Я сильней. Я донесу быстрее.
И Катя послушно перекладывает девочку на руки Антона.
…в нераздельней Троице поклоняемый и славимый, призри благоутробно…
Глава 33. …Натальей Михайловной
Не предугадать ритм жизни, не спрогнозировать. Проживи ты на этой планете хоть десять лет, хоть пятьдесят. Хоть шестьдесят восемь…
Жизнь никогда не перестанет встряхивать тебя хаосом джокеров в своем рукаве. Глупо загадывать и предполагать. Рассмеши Бога, рассказав… Повесели до слез себя.
Наталья Михайловна задумчиво перебирает волосы Виктора. То ли ласка, то ли утешение. Старик привалился головой к ее боку, затих. Вспышка яростного безумия, скорее всего, уже выскользнула из его памяти. В такие мгновения Виктор Николаевич напоминает Наталье Михайловне разомлевшего после долгих рыданий малыша – выдохнувшийся, смирный, доверчиво льнущий к маме. Вот только она ему не мама!!! Не мама.
Да и он так стар…
Хотя, возможно, именно старость смешала эти роли: друзья, любовники, соседи, чужие, семья… Так мало осталось – чего уж «рубиться» за четкость определений? Она просто побудет с ним рядом.
И Наталья Михайловна мысленно благодарит (Бога? серьезно?) за беспамятство друга. Пусть лучше растерянность плещется в Витиных глазах, чем боль осознания.
Наталья Михайловна рассеянно скользит взглядом по разрушенной кухне: осколки чашек на полу, сломана дверка буфета. Убрать скорее – невозможно же грузить Катюшу еще и этим. Очень аккуратно Наталья Михайловна отстраняет Виктора Николаевича, заглядывает ему в лицо.
– Милый, совсем мы тут с вами припозднились. Давайте-ка вы пойдете спать… Я вас завтра утром намереваюсь рано поднять. Нам же Елизавету Петровну доить, не забыли?
Виктор Николаевич послушно поднимается со стула, робко и галантно целует ее руку, прощаясь. На пороге кухни он мешкает, испуганно разглядывает сломанный шкаф. И все же выходит.
Наталья Михайловна наклоняется собрать куски стекла.
Видит под столом оброненные Виктором Николаевичем очки.
Наталья Михайловна поднимает очки с пола, бережно складывает дужки, радуется целым линзам.
В эту секунду реальность вновь взрывается, вывернув течение времени. Нахлестываясь друг на друга, смешиваются события. Калейдоскоп ужаса. Не остановить, не отвернуться. Эти кадры навсегда (ненадолго) останутся в тебе. Знаешь?
Распахнутая дверь дома – коридор заметает снегом.
Полуголый Антон прижимает к груди трясущуюся Женьку. Голову девочки поддерживает Катя – склоняется к дочери, будто та нашептывает свои секреты.
Падает на порог Джерси. Из пасти обессилившей собаки вытекает пенная лужа слюны.
За спинами всех – Анна с Пегой, собранные, жесткие солдаты, всегда готовые к передовой.
И – грохот голосов: где телефон, скорее к печке, надо срочно ехать, я не смог вынырнуть, простите, она же теряет сознание, нет связи… Поверх всех криков мольба невестки:
– Наталья Михайловна, дайте Женьке что-нибудь. Она утонула в реке!
Ты торопишься в спальню за аптечкой, но в дверях кухни уже – Виктор Николаевич. Робко протягивает коробку с гомеопатий. Смотришь на бьющуюся в судорогах девочку (это твоя внучка… не думай сейчас об этом), сканируешь симптомы. Мимолетно касаешься ее пылающего лба. Раздвигаешь потрескавшиеся губы (твоей Женьки, но не отвлекайся), высыпаешь в рот ребенка шарики. И уже знаешь, что ответа на препарат не будет. Поднимаешь глаза на невестку. Качаешь головой.
И вновь смешение картинок. Беспорядочное, отрывистое.
Стремительно выбегает из дома Анна. Почему она ушла… сейчас? Джерси с трудом приподнимает голову, тянется вслед хозяйке, но падает без сил обратно.