Катя вышла из реанимационного отделения через полтора часа. Ее трясло от рыданий.
К этому моменту Андрей уже знал, что Женька выживет – да Катя и не заплакала бы при ином исходе (это Андрей тоже откуда-то знал).
Он стоял и смотрел, как Катя идет к нему по коридору. Когда между ними почти не осталось пространства, притянул измученную женщину к себе, осыпал поцелуями затылок, лоб, мокрые щеки. Губы Кати оказались солеными. Она ответила на поцелуй жадно – словно отдавала Андрею свою жизнь, всю изголодавшуюся плоть; долгожданно отпечатала в его теле изгибы своего.
Послушайте, это вовсе не было благодарностью.
Опалив Андрея собой, Катя резко его оттолкнула. Яростной пощечиной обозначила свою ненависть.
– Не смейте меня трогать! Убирайтесь отсюда. Сейчас же убирайтесь! Не приближайтесь ко мне, моей семье! Ко мне…
От боли Андрей рассмеялся, его смех потушил Катины глаза.
Она ушла.
Прежде чем уехать из больницы, Андрей (с разрешения все того же главврача) зашел в отделение реанимации взглянуть через стекло на вытащенного с того света ребенка. Катя сидела на кровати дочери, крепко обняв мужа: намертво вплела себя между парализованным мужчиной и девочкой, запутавшейся в трубках.
Взгляд Андрея почувствовал лишь Костя. Оглянулся. Встретились взглядами. Костя наклонил голову, благодаря.
И это уже было слишком…
В канун Нового года Андрея и Иру навестила Виктория. Принесла в подарок бутыль какой-то самопальной настойки зеленоватого цвета. Едва Андрей познакомил любовницу с подвыпившей приятельницей, Ирочка непринужденно выскользнула из гостиной. Никак не прокомментировав роскошную подругу Андрея, Вика начала сбивчивый рассказ о том, как на днях съездила в центр «навестить Катюхину малышку».
Андрей разлил настойку по роксам для виски.
Пока доставал лед, Вика свой стакан осушила: Андрюх, пьем за то, что девчонка-то выкарабкалась, скоро даже выпишут, врачи говорят, пару дней еще подержат – и всё; знаешь, сколько я ей подарков навезла от всех наших?! даже Сенька-пасечник какую-то свистульку ей передал, Катюха, конечно, пока не в себе, не отходит от нее ни на шаг, в туалет разве что, Костик тоже с ними – им разрешили обоим в палате ночевать на соседней кровати…
Спирт обжег горло, но слушать лубочные Викины сказания Андрею стало полегче. И где только она добывает такую крепкую дрянь? Сама, что ли, гонит?
– А ты знаешь, Андрюха, колдун всю ночь с берега не уходил, бормотал свои заклинания шаманские. Так и сидел там в мокрых шкурах. Может, это он Женьку выколдовал-то? А? Мне медсестричка сказала: не жилец Женька была. Не очухиваются после такого переохлаждения. А я еще подумала: вдруг ей бабушкины снадобья помогли? Помнишь, как Арсюху с того света этими шариками вытянули? Ну и вот… Здесь так же… А скорее всего, дело в том, что мамка с папкой рядом были. Ты прям молодец, что Костика с собой взял. Папка, это, вот, очень важно… С мамкой рядом… Настоящий ты мужик, Андрей, вот что скажу я тебе…
Андрей уже не вслушивался в спутанные бормотания продавщицы, методично напивался, убегая от воспоминаний. Собственно, раздражал теперь лишь пропитавший настойку въедливый запах барбариса. Только барбарис…
Вдруг Виктория замолчала – на полуслове. Андрей невольно поднял на нее глаза. Женщина смотрела на него пристально, трезво.
– Ну чего, Викусик? Чего стихла-то?
– Андрюх, ну это неизбежно. Ты. Просто. Помог. Чужой. Семье. Все на этом…
Хорошо, что Ирка уехала сегодня. Ему надо собраться, привести себя в форму перед городскими встречами. Вообще, Вика права: пора завязывать со всей этой историей. Достаточно душевных порывов. Ты не мальчишка уже. Андрей зачерпывает ладонями снег, остервенело трет лицо, пока не начинает колоть кожу.
Затем не спеша возвращается к главному корпусу отеля.
На ступенях, обхватив колени руками, сидит Катя. Еще больше похудевшая, она кажется хрупкой школьницей – в полушубке старшего брата. Решительно распахнуты черные глазищи.
– Катя? Ну что это?! Замерзнете же! Почему не зашли внутрь?
– Андрей, я к тебе. Ждала, когда они все уедут. Мне надо сказать тебе спасибо. Женька дома. И еще сказать надо. Андрей. Можно мы снова будем дружить?
Андрей смотрит на Катю и понимает, что все между ними будет по-настоящему: невыносимо и прекрасно.
И, возможно, конец его уничтожит.
Но – все уже началось.
Глава 35. Катя
Катя наваливается грудью на перила моста. Внизу бугрится заледеневшее месиво реки. Где-то в толще серых разводов каждую секунду зарождаются трещины. Скрытые от людского взгляда, они хрустко нашептывают друг другу сказки о Неизбежности.