– Не жми из меня слезу, не получится... – поморщился Патрик. – Насколько мне известно, моряки на отдыхе денег не жалеют.
– Этим грубым людям не нравятся мои песни!.. – только что не взвыл музыкант. – А мне совершенно не по вкусу их грубые... песнопения, вернее, бездарный ор, который издают пьяные глотки! Где там тонкая рифма, где переливы аккордов?! Ничего этого нет, и высокое искусство этой... матросне неинтересно, и оттого их денежки минуют мой карман! Более того: здешние жители ищут весьма примитивных развлечений, и их не интересует настоящий вокал! И потом, у меня нет даже хорошей лютни – если помните, вы разбили прекрасную лютню старинной работы (между прочим, с божественным звучанием!) о мою бедную спину! Я был вынужден приобрести непонятное изделие косорукого подмастерья, по ошибке именуемое лютней, потому как у меня нет денег на иной инструмент, хотя бы чуть более приличный! Дошло до того, что я (тот, кому рукоплескала столица!) поставлен перед необходимостью договариваться с персоналом здешних потрепанных гостиниц, чтоб они за определенную мзду (ничего не поделаешь, мир алчен и жесток!) показывали мне тех гостей, которые могут раскошелиться на то, чтоб послушать хорошего исполнителя!
Теперь мне понятно, отчего этот человек подошел к нам. Помнится, в гостинице «Золотой орел», которая находится в нашем городе, тоже в ходу было нечто подобное, то бишь прислуга имела уговор со стряпчими, музыкантами или лекарям, и при необходимости звала для постояльцев именно тех людей. Откуда мне это известно? Рассказал Тен, сын хозяина гостиницы, который был с детства влюблен в меня...
– Ты сам виноват во всем, так что не стоит причитать... – отмахнулся Патрик. – Заслужил то, что имеешь.
– Ни в чем я не виноват!.. – ого, как разошелся музыкант. – Подумайте сами: разве у меня хватило бы ума при большом скоплении уважаемых господ ухлестывать самым бестактным и беспардонным образом за юной аристократкой? Я же прекрасно понимаю, кто я и кто она! И какие границы нельзя пересекать – это мне тоже хорошо известно, я ж не вчера родился! Чтоб вы знали: тогда был разыгран спектакль, где мне была отведена одна из главных ролей, а для полноты картины вам не помешает знать, что меня для этого дела нанял господин Клийф, почтенный отец прелестной Розамунды!
– Ложь!.. – отчеканил Патрик.
– Святая истинная правда!.. – музыкант осенил себя святым знамением. – И могу вам это доказать!..
– Погодите... – вмешалась я, видя, что Патрик стал выходить из себя, а певец принялся повышать голос. – Думаю, нам не стоит привлекать излишнее внимание. Для начала господину музыканту следует присесть за наш стол и посвятить нас во все подробности этой истории. Заодно ему не помешает перекусить: хотя люди искусства – народ возвышенный, и предпочитают жить эмоциями, но и бренное тело тоже требует своего.
– Совершенно верно, прекрасная госпожа!.. – музыкант плюхнулся на табурет и придвинул к себе большую тарелку, где лежал почти нетронутый окорок с жареной капустой. Судя по голодному блеску глаз молодого человека, подобная еда в последнее время доставалась ему нечасто. – Все расскажу, ничего скрывать ничего не буду, потому как во всей этой истории именно я являюсь самым пострадавшим!..
– Ну ты и загнул!.. – чуть откинулся на стуле Патрик. – Что ж, живописуй. Послушаю, благо время у меня пока еще есть...
По словам музыканта, однажды (когда он еще жил в столице), к нему обратился господин Клийф с несколько необычной просьбой. Дело в том, что у одного из самых знатных и богатых семейств страны в ближайшее время должно состояться большое празднество, на которое приглашено множество гостей, в числе которых должен присутствовать некий молодой аристократ, сын герцога. Всем известно, что этот юноша симпатизирует Розамунде, дочери господина Клийф, но до предложения руки и сердца дело никак не доходит, и потому необходимо всего лишь чуть подтолкнуть молодого человека к принятию нужного решения, а для этого нужно вызвать ревность в предполагаемом женихе. Все просто: на праздник приглашены музыканты, и если один из них, самый красивый и талантливый, будет подчеркнуто вызывающе ухаживать за Розамундой, то предполагаемый кавалер обязательно вмешается, вступится за честь дамы. Логично предположить, что после небольшого скандала молодой аристократ будет просто-таки обязан сделать предложение руки прекрасной девушке, иначе в глазах людей их круга подобное заступничество будет выглядеть несколько бестактно.