Дальнейшее заседание было похоже на какой-то фантастический балет. Горги переходят на осмысленную речь жестов, ибо обсуждаются серьезные политические вопросы, в которых эмоциям не место. Дотанцевываются до решения вновь открыть планету, но с учетом обязательной проверки уровня ксенофобии всех гостей.
Улетаю я на следующее утро. Вечером мы с Фиалкой и леди Летний Луг посидели в ресторане, где прислуживали дрессированные жуки. Я не удержался, попробовал такой аппетитный с виду овощной паштет, хоть горги и предупреждали, что в нем может содержаться белок. В результате всю ночь пришлось провести в санитарном отсеке. От мысли, что сейчас придется болтаться в безумной атмосфере Рока, меня мутит.
Поэтому на появление посыльного с каким-то плоским прямоугольным предметом под мышкой я реагирую достаточно равнодушно.
«Тебе. Как ты хотел. Работа того же мастера, что и в Доме Порядка». — Говорит провожающий меня Фиалка.
«Спасибо… Жаль, конечно…»
«Нет, ты не понял. Ты прав во всем, я думал о такой возможности. Как о возможном варианте опасности. Но я для верности, скорее всего, подменил бы пистолет Иеремии чем-нибудь вроде тех водяных „бластеров“, которыми забавляются ваши ребятишки. То, что капельки яда из разбитых капсул попал в кровь, действительно, случайность».
«Можно подменить орудие преступления уже после преступления», — вяло парирую я.
«Нет!»
«Дурак ты, Фиалка! Для меня это ничего не меняет. Ты подставлял свою шкуру под пули, летевшие в меня. Ты тащил меня, раненого, с того гребаного астероида. Помнишь? И, к тому же, я — человек, а не горг. Поэтому мне все равно».
«Ты больше горг, чем кто-либо из людей».
«Ха! Я — бывший профессиональный убийца. Стражник».
«Именно поэтому ты понимаешь, как важно оставаться человеком».
«Ладно… Я тебе верю. Будь счастлив. Мои наилучшие пожелания леди Летний Луг. Если бы я был горгом, тебя бы, дружище, и рядом не стояло…»
Гиперборейские острова (написано в соавторстве с Алексеем Токаревым)
Им все-таки удалось взобраться на плоскую вершину холма.
Лодку бросили на берегу. Под градом летящих из кустов стрел Тихон и Любава втащили наверх потерявшего сознания Демида. Тело парня показалось таким тяжелым, что девушка чуть ни расплакалась, пытаясь поднять брата. Тихон, не выпуская из правой руки меч, левой подхватил Демида, перекинул через плечо. Любава что-то неразборчиво пискнула.
— Потом! — прохрипел Тихон и, почти теряя сознание от напряжения, бросился вверх по склону.
На вершине они упали — все трое. Первой зашевелилась девушка — встала на колени, занялась ранами брата. Живот разворочен ударом копья, из бедра толчками хлещет кровь. Любава сконцентрировалась, зажала ладонями рану на ноге брата. Кровь перестала течь, но сил у девушки уже почти не осталось. Целительство выжимает паранорма досуха. Упрямо тряхнув головой, девушка достала из заплечного мешка чистую тряпицу, наложила повязку, и провела ладонью над раной на животе…
Тихон, успокоив дыхание, тоже приподнялся на коленях. Кусты вокруг плоской площадки на холме подозрительно шевелились. Видимо, дикари никак не могли понять, почему беглецы стремились именно сюда, на открытую площадку, защищать которую слишком сложно, чтобы на что-то надеяться.
Дикари не знали про куттеры. Но летающих машин еще нужно дождаться.
Собственной энергии парня хватило лишь на то, чтобы установить купол вероятностей. Теперь можно было не опасаться стрел. Но первая же атака дикарей — и от экспедиции никого не останется…
Если куттеры не успеют раньше…
Перекатившись по камням, Тихон дотянулся до спрятанного между двумя валунами маячка и нажал на кожух, активируя его. Теперь в деревню летят не только тревожные сигналы, но и вызов, ориентирующий сюда, на холм. Теперь летчикам не придется искать походников, у них есть ориентир…
Куттер от деревни долетит до этой гряды холмов часа за три. Но есть ли у них эти три часа?
Из кустов к Любаве метнулась полосатая тень. Огромная серая кошка стрелой промчалась по открытому пространству и, чувствуя защиту купола, прижалась к ногам Любавы. Тихон ощутил, что после появления Миу купол стал плотнее.
— Ты еще что-то можешь, зверь? — слабо улыбнулся Тихон. — Ладно, прикрывай Любаву!