Лена. Не мни мне платье! Пойми…
Четвериков. Ты лучше всех их, которые… ты… Эх ты… пацанка ты еще!
Лена. Да… вот я такая! Можешь себе найти постарше!
Четвериков. Все!
Лена. Платье осторожнее… Ты должен был его достать! Чего бы это ни стоило!
Из прохода, ведущего на кухню, вышел Реваз в сопровождении Любы, официантов и заинтересованных происходящим поварих. Реваз, высоко подняв над головой танцующих блюдо, пробирается через толпу. Официанты с зеленью, фруктами.
Реваз. Посторонитесь, пожалуйста! Осторожнее… осторожнее! Заканчиваются танцы… все опять к столу! Кто хочет отведать настоящий грузинский шашлык, за мной!
Официант. Будьте любезны, в сторону… будьте любезна, товарищ…
Надя (Сергею). Отойди, тебе же говорят!
Сергей. Отошел. Любезно.
Надя. Выставился, как истукан… несчастье мое…
Реваз. Помогите, Зоечка… у меня руки заняты… платок в пиджаке.
Зоя. Давай, блюдо подержу…
Реваз. Нет-нет… женщине доверить нельзя. Оботрите лицо… пришлось разжечь огонь — они шашлык на сковородке жарили!..
Зоя обтирает ему лицо. Гости обступили Реваза. Движутся к столу. Симон играет, а певица поет вхолостую
Симон. Не хотят, не надо. (Отключил установку.) Ира, хватит с них. Я закончил… вы слышите?
Ирина Минелли. Я допою до конца!
Поет без сопровождения, гордо подняв голову. Гости давно уже вокруг стола. Осталась у эстрады только Мила.
Надя (дочери). Чего ты ждешь? Идем за стол.
Мила. Что я там не видела?
Симон. Ира, у нас с вами пауза три-четыре минуты для еды. Что с вами? Никто вас не слушает.
Ирина Минелли. Циник!
Симон (поднимается). Пойдемте на кухню! (Помогает Ирине Минелли сойти с эстрады.)
Ирина Минелли гордо идет на кухню, подобрав подол тяжелого платья. Тем временем один из официантов ведет Четверикова к вестибюлю, что-то шепчет ему. У дверей — Гиви. Он брюнет, красив, строен.
Четвериков. Гиви! Молоток! Гиви!
Гена (хрипло). Тихо, тихо. Прикрой меня… Когда вы начали?
Четвериков. Полчаса уже сидим… Я тебя ждал… невеста. Молоток!
Гена. Хорошо заведены… может, мне не стоит включаться? Охрип!
Четвериков. Потихонечку… вполголоса… Я принес хлеб-соль…
Гена. С хлебом-солью мы уже проехали… Запомни, я твой друг, товарищ по службе. В каких войсках ты служил?
Четвериков (улыбаясь). ПВО…
Гена. Вместе сбивали цели… Я как бы опоздал… Скажу, самолет задержали. Кто-нибудь про меня знает?
Четвериков. Кроме невесты некто… Продал я фантастику… жми на полую катушку…
Гена вышел в вестибюль. Четвериков присоединился к гостям, уже занявшим место за столом.
Реваз. Прошу тишины… прошу внимания! (Поднял бокал.) Хорошие люди на своих праздниках, в лучшие свои минуты вспоминают тех, чьим трудом и страданиями вымощена дорога к их счастью. И когда мы думаем об этих святых людях, в их честь поднимаем бокалы, там далеко, где все они нас видят и слышат, и знают, чем и как мы живем… там наполняются в их руках кувшины с прекрасным вином. Однажды увидели три брата, что наполнились всего два кувшина. Почему, спросил третий брат, мой кувшин пуст. Я был самым большим начальником из вас, мой дом был самым богатым… я умер только вчера. Увы, ответили ему братья, значит тебя уже никто не помнит. Выпьем за тех, чьи кувшины никогда не бывают там пусты. Я протягиваю этот бокал твоему отцу, дочка, и вижу, как он поднимает в ответ до крав наполненный кувшин… За тех, кого нет с нами и которые с нами всегда!..
Четвериков. Фиктивно будем целоваться?
Лена. До счета три!..
Гости кричат «горько!». Считают. Четвериков задерживает поцелуй до цифры 26.
Надя. Попробуй не выпить! Не срами меня. Думают, ты больной какой-то…
Сергей. Не надо, не буду!
Надя. Что с тобой? Да не Сиди ты с таким лицом… Праздник у людей.
Сергей. Какое лицо?..
Надя. На зеркальце — смотри!.. Уставился в одну точку… не сиди, сказано, с таким лицом!