VIII
Хозяин был старик угрюмыйС огромной лысой головой.От юных лет с казенной суммойОн жил как с собственной казной.В пучинах сумрачных расчетаБлуждать была его охота,И потому он был игрок(Его единственный порок).Любил налево и направоОн в зимний вечер прометнуть,Четвертый куш перечеркнуть,Рутёркой понтирнуть со славой,И талью скверную поройЗапить Цимлянского струей.
IX
Он был врагом трудов полезных,Трибун тамбовских удальцов,Гроза всех матушек уездныхИ воспитатель их сынков.Его краплёные колодыНе раз невинные доходыС индеек, масла и овсаВдруг пожирали в полчаса.Губернский врач, судья, исправник —Таков его всегдашний круг;Последний был делец и друг,И за столом такой забавник,Что казначейша иногдаСгорит, бывало, от стыда.
X
Я не поведал вам, читатель,Что казначей мой был женат.Благословил его создатель,Послав ему в супруге клад.Ее ценил он тысяч во сто,Хотя держал довольно простоИ не выписывал чепцовЕй из столичных городов.Предав ей таинства науки,Как бросить вздох иль томный взор,Чтоб легче влюбчивый понтёрНе разглядел проворной штуки,Меж тем догадливый старикС глаз не спускал ее на миг.
XI
И впрямь Авдотья НиколавнаБыла прелакомый кусок.Идет, бывало, гордо, плавно —Чуть тронет землю башмачок;В Тамбове не запомнят людиТакой высокой, полной груди:Бела как сахар, так нежна,Что жилка каждая видна.Казалося, для нежной страстиОна родилась. А глаза…Ну, что такое бирюза?Что небо? Впрочем я отчастиПоклонник голубых очейИ не гожусь в число судей.
XII
А этот носик! эти губки,Два свежих розовых листка!А перламутровые зубки,А голос сладкий как мечта!Она картавя говорила,Нечисто Р произносила;Но этот маленький порокКто извинить бы в ней не мог?Любил трепать ее ланитыРазнежась старый казначей.Как жаль, что не было детейУ них. . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . .
XIII
Для большей ясности романаЗдесь объявить мне вам пора,Что страстно влюблена в уланаБыла одна ее сестра.Она, как должно, тайну этуОткрыла Дуне по секрету.Вам не случалось двух сестерЗамужних слышать разговор?О чем тут, боже справедливый,Не судят милые уста!О, русских нравов простота!Я, право, человек нелживый —А из-за ширмов раза дваТакие слышал я слова…
XIV
Итак тамбовская красоткаЦенить умела уж усы. . . . . . . . . .. . . . . . . . . .Что ж? знание ее сгубило!Один улан, повеса милый(Я вместе часто с ним бывал),В трактире номер занималОкно в окно с ее уборной.Он был мужчина в тридцать лет;Штабротмистр, строен как корнет;Взор пылкий, ус довольно черный:Короче, идеал девиц,Одно из славных русских лиц.
XV
Он всё отцовское именьеЕще корнетом прокутил;С тех пор дарами провиденья,Как птица божия, он жил.Он спать, лежать привык; не ведать,Чем будет завтра пообедать.Шатаясь по Руси кругом,То на курьерских, то верхом,То полупьяным ремонтёром,То волокитой отпускным,Привык он к случаям таким,Что я бы сам почел их вздором,Когда бы все его словаХоть тень имели хвастовства.