МАТЬ, иначе одетая, является на сцену балериной.
МАТЬ. Верх изящества, когда танцую! Я балерина… Какая грация! (Продолжает легко танцевать; останавливается внезапно; осматривается.) Что-то тут не так.
Входит ЕЛЕНА. Проходя мимо АЛЕКСАНДРА, проводит рукой по его затылку. Она также сменила костюм.
ЕЛЕНА. (Пауза.) Елена!
ЕЛЕНА садится в кресло без суеты, словно не замечая матери.
Моя дочь тоже никогда меня не любила. Моя жизнь вылетела в трубу. Я в ней не вижу себя. Совсем. Смотрю: нет… ничего похожего. Словно передо мной чёрная дыра. Впечатление, что ничего не произошло. Она всегда его защищала.
ЕЛЕНА и АЛЕКСАНДР обмениваются понимающими взглядами.
Улыбающийся негодяй! Что это происходило между ними?! Я пребывала в одиночестве. Прожила чужую жизнь. Вышло как-то не так. Я не вижу собственного лица в зеркале — там вообще нет отражения.
ЕЛЕНА. (Будто продолжая начатый разговор.) А я думала, ты говорила: в нас есть частичка цыганской крови…
МАТЬ. Цыганской крови, цыганской крови!.. Конечно, в нас есть цыганская кровь! В нас много чего намешано! Твой отец — Царствие Небесное! — дворняжка. Будь он собакой — его было бы невозможно отличить от кошки: вот какая смесь досталась тебе с той стороны!.. С нашей всё обстоит куда лучше. Мы можем поручиться за несколько поколений… Был цыган. Из Трансильвании. Никто не помнит его имени. Но дочь его — такая тёмная и кудрявая — памятна до сих пор. Её не удалось скрутить никому.
ЕЛЕНА. Это которая?
МАТЬ. Мама прабабушки. Мы не знаем, как она выглядела — не оказалось ни единой фотокарточки. И все отказывались фотографировать не только эту чернявку, но и её мать. После того, как она родила цыганского ребёнка. Для семьи они обе словно перестали существовать. На наше родовое древо привили дичка. Осталась лишь легенда о тёмных волнистых волосах. Эти волосы дошли до некоторых из нас. До моей матери, например. Она была красавицей — брюнеткой. Других они не задели. На себя посмотри. Всё остальное дошло до нас в избытке. Вот откуда наше здоровье, наш тонус, наша сила.
АЛЕКСАНДР. (Сухо.) Твоя сила — от дьявола.
МАТЬ. (Присутствие Александра неведомо для неё.) По — моему, в каждой из нас сидит бес.
ЕЛЕНА. (Александру; словно продолжая начатый разговор.) Наверное, жизнь с мамой была адской?
МАТЬ. Вот почему все нас любят. Мы живчики. Мы личности.
АЛЕКСАНДР. У твоей мамы характер — ого — го! Вот почему я её любил.
МАТЬ. Мужчины, как подкошенные, падают к нашим ногам. В конце концов привыкаешь к этому настолько, что только и живёшь ожиданием почестей. Через какое-то время жизни с твоим отцом я стала требовать от него поклонения. Помнишь? «На колени!» (Смеётся.) Он обожал подчиняться. Брякался на колени с такой проворностью, будто — вщщ! — ятаганом ему отсекали ноги у щиколоток. Твой отец был хорошим мужем. И отцом — молодцом. Всегда выполнял перед нами свой долг. Может быть, перевыполнял. Половину времени я готова была его убить, но для нас он делал то, что нужно. Он заслужил наше уважение. И теперь посмотри на Витю: как хвостик бегает за тобой. Ждёт каждого твоего зова. Есть в тебе этот наш заквас, хотя от отца ты взяла больше. И похожа скорее на него, чем на меня.