Закс по привычке откинулась на подушку. Странно, как мы приспосабливаемся к некоторым вещам, подумала она. Райм, понятно, не мог ее обнять или прижать к груди, но зато он повернул к ней голову, а это для него было то же самое. В такой позе они засыпали не раз. Однако этой ночью Закс ощущала с его стороны натянутость и отчуждение. Она чувствовала, что теряет его, и думала только о том, как стать ему ближе.
Однажды Закс пооткровенничала с подругой о Райме, о своих к нему чувствах. Та спросила, какого рода влечение она к нему испытывает, и предположила: «Слушай, а может, это потому, что он не двигается. Он кужик, но над тобой у него нету власти. Наверное, это тебя и заводит».
Однако Закс знала, что все совсем наоборот. Ее заводило как раз то, что он имел над ней абсолютную власть, хотя и не мог двигаться.
Отрывки фраз о Клэр, потом о Танцоре едва касались ее слуха. Она повернула голову и посмотрела на его губы. Сначала она поцеловала его в щеку, затем в уголок рта и наконец прямо в губы.
— Закс, не надо... Послушай, хватит.
Но она не слушала.
Закс не рассказывала Райму, что несколько месяцев назад купила книгу «Любовник-инвалид», из которой с удивлением узнала, что даже парализованные могут заниматься любовью и становиться отцами. Его тело, правда, ничего не чувствовало, но для нее физическое возбуждение было лишь частью близости. А только близость и имела значение. Ей казалось, что Райм смотрит на это так же. Она снова поцеловала его — на этот раз сильнее.
После секундного колебания он ответил на поцелуй. Ее совсем не удивило, что он знал в этом толк. Увидев его впервые, она сразу обратила внимание на его темные глаза, а потом на прекрасно очерченные губы.
Он отвернулся.
— Нет, Закс. Понимаешь...
«Что я должна понимать?» — подумала она. Что-то не получится? Но все получалось. Как ей хотелось лежать с ним лицом к лицу, стать с ним единым целым, чтобы он понял, что для нее он — полноценный мужчина. Она распустила волосы, они упали ему на лицо. Еще один поцелуй. Он ответил. Они не отрывались друг от друга целую минуту. Вдруг Райм отчаянно замотал головой.
— Нет, — прошептал он.
В худшем случае она ожидала услышать игривую фразу вроде: «Ну-ну, не лучший вариант». Его глухой, мертвый голос резанул ей душу.
Закс залилась краской стыда. На память ей пришло лишь одно — сколько раз она сама вдруг с ужасом понимала, что мужчина, которого считала другом, вдруг начинал ее лапать, как сопливый подросток. Тогда ее голос звучал так же глухо и мертво, как теперь голос Райма. И Закс наконец поняла, кого Райм в ней видит. Партнера. Сотрудника. Друга — с заглавной «Д».
— Прости, Закс. Я не могу. Технические проблемы.
Проблемы? Она их не заметила, если, конечно, не считать, что он просто не любит ее.
— Нет, это ты меня прости, — оборвала она. — Я полная дура. Перебрала виски. Ты же знаешь, я не умею пить.
— Закс, послушай.
— Нет. — Она не желала ничего слушать. Ей хотелось провалиться сквозь землю.
— Закс...
— Мне пора. Вернусь рано утром.
Глава 6
Двадцать второй час из сорока пяти
Аромат кофе заполнил дом. Едва рассвело. Райм сидел, уставившись на доску с уликами. Его команда разрабатывала план захвата Танцора.
Выйдет или нет? Попадется ли Танцор в ловушку? Райм верил, что да. Но возникала другая проблема — насколько рискованно будет захлопнуть ловушку. Танцор был крайне опасен и на воле. Каким же он может стать, когда его загонят в угол?
Позвонил Лон Селлитто с известием, что Танцор проглотил наживку. Когда засекли, что он ведет наблюдение за Двадцатым участком, сразу же задействовали ребят из отряда Хаума-на и фэбээровский спецназ Деллрея. Под покровом ночи они, переодетые в гражданское, по крышам, через подвалы и канализационные ходы выдвинулись в зону операции. Райм не сомневался, что Танцор продолжает слежку за домом.
— Ты в этом уверен, Линк? — спросил Селлитто.
«Уверен? — с раздражением подумал Райм. — Разве можно быть в чем-то уверенным, когда речь идет о Танцоре Смерти? Обман — его самое смертельное оружие».
— На девяносто два и семь десятых процента, — ответил он с кривой усмешкой.
Селлитто угрюмо фыркнул.
В этот миг раздался звонок, и через секунду в дверях возник приземистый мужчина средних лет. Райму он был незнаком. По вздоху Деллрея стало ясно, что надвигается беда.
Человек представился Реджинальдом Элиопулосом, помощником федерального прокурора по Южному округу Нью-Йорка. Райм припомнил, что именно он ведет следствие по делу Хансена.
— Вы Линкольн Райм? Слышал о вас много хорошего. Угу, рад тебя видеть, Фред. Говорят, вы на пару развернули грандиозную операцию.
— Не могли бы вы... — начал Райм.
— Перейти к делу? — перебил Элиопулос. — Конечно, могу. Я хочу, чтобы через час свидетели по делу Хансена — Перси Клэй и Брит Хейл — сидели в нашем бронированном фургоне. Их доставят на Лонг-Айленд, в Шорем, федеральное убежище для свидетелей. Там они пробудут до выступления перед большим жюри.
— Думаете, это хорошая мысль?
— Угу, мы думаем, это лучше, чем использовать их как приманку в какой-то личной вендетте Полицейского управления.
Селлитто вздохнул.
Однако все внимание Элиопулоса было сосредоточено на Райме:
— Неужели вы думали, будто там у нас не вспомнят, кто убил двух ваших специалистов пять лет назад?
Вот тебе и «угу». Райм и вправду надеялся, что никто не вспомнит. Однако же вспомнили — и он сел в лужу.
— Ладно, ладно. Я и сам не хочу войны между нашими ведомствами, — добродушно заявил прокурор. — Зачем мне что? Мне нужен только Хансен.
Райм почти и думать забыл про Филипа Хансена, но теперь сразу понял, чего именно добивается Элиопулос.
— У вас там, в Шореме, надежные ребята? — поинтересовался он. — Вы им объяснили, насколько опасен Танцор?
— Объяснил.
— И какие же они получили распоряжения?
— Распоряжения? — промямлил Элиопулос.
Он был не дурак и понял, что попался.
Райм рассмеялся и взглянул на Селлитто с Деллреем.
— Вот видите, наш друг прокурор надеется прищучить Хансена с помощью трех свидетелей — Перси, Хейла и... самого Танцора. Перси ему тоже нужна как приманка.
— Только он делает вид, что защищает ее интересы, — усмехнулся Деллрей.
— Вы опасаетесь, — обратился Райм к прокурору, — что ваших улик против Хансена будет недостаточно для обвинения, что бы там ни видели Хейл и Перси?
Элиопулос решил открыть карты:
— Да они даже не видели Хансена. Если найдем сумки с доказательствами его причастности к убийствам — прекрасно. Но, во-первых, мы можем не найти их, и, во-вторых, улики в них могут быть уничтожены.
— Зато, если изловите нанятого Хансеном убийцу, он сможет дать против него показания, — заметил Селлитто.
— Именно. Я надеялся, что вы захотите сотрудничать.
— Не захотим.
— Угу, понятно. Через три или четыре часа у меня будет ордер на их задержание в целях охраны.
«Это воскресным-то утром?» — усомнился про себя Райм.
— Мы их не отпустим, — сказал он. — А вы занимайтесь своим делом.
Проснувшись на рассвете в безликой комнате дома-убежища, Перси Клэй встала с постели и подошла к окну. Раздвинула занавески и взглянула на серое небо. Было немного туманно. Она надеялась, что к вечернему полету распогодится. Конечно, она могла пилотировать самолет в любую погоду, просто ей нравилось видеть под собой землю. Огни внизу и звезды над головой. «Зажглись на небе звезды...»
Перси снова подумала об Эде и о том, как звонила вчера вечером его матери в Нью-Джерси. Они говорили о предстоявшей заупокойной службе. Ей хотелось тщательно все продумать — кого пригласить, какой устроить прием, но ничего не получалось. Голова была забита другими мыслями. Она прислонилась лбом к стеклу. Сколько всего надо успеть: починить «Фокстрот-Браво», заполнить штурманский бортжурнал.