Думаю, ты бы хотела, чтобы я поступил именно так. Потому что, если бы ты знала о нем то, что знаю я, ты бы поняла, почему твоя семья никогда ничего не захочет об этом знать.
И наверное, пожалела бы о том, что я вернулся.
— У тебя есть сын? — спросила я, задыхаясь от волнения.
— Приемный.
— Понятно. Ты знал его мать? Ты ее любил? Кто она была?
— Я не любил ее, — ответил он просто. — Несколько лет я жил с пей и с ее сыном. Сразу после того, как убежал. Потом она умерла. Мальчику тогда было семь лет.
— Но почему ты не мог рассказать об этом мне? Почему не хотел, чтобы моя семья узнала о том, где ты? О том, что ты воспитываешь чужого ребенка?
Рон накрыл мою руку ладонью.
— Его зовут Мэтью. Его матерью была Салли Макклендон.
— Мэтью... — изумленно прошептала я.
Сын моего дяди Пита. Рон воспитал Мэтью Делейни.
Я сидела на новой веранде. Рон стоял во дворе. Настало время просто помолчать, привести в порядок мысли и чувства.
Еще мальчишкой Ронни слушал, как Салли рассказывала о своих мечтах. Когда она уехала, он догадывался, где ее искать. И он ее нашел. Она снимала крохотную квартирку и работала стриптизершей в городке, которого он не назвал. Она приютила его на несколько лет.
Рон подошел и сел рядом со мной.
— Я с ней не спал. Снимал у нее комнату. Вот и все.
Я кивнула. Салли нашла ему работу в подпольной мастерской, где разбирали ворованные машины. Работал он хорошо, и ему удалось скопить денег.
— А что случилось с Салли?
— Ее убили. Какой-то тип, с которым она отправилась в мотель, забил ее насмерть.
— Сколько тебе тогда было?
— Почти девятнадцать. Я прожил с ней и Мэтью года четыре. Я менял ему штанишки, кормил с ложечки, читал сказки на ночь. Заботился о нем. И после смерти Салли тоже.
— Ты мог обратиться за помощью к нам.
— О чем ты? Твои родственники никогда бы не признали Мэтью и к себе наверняка не взяли бы. Отдали бы в какой-нибудь приют, как меня.
— Ты не прав. Они бы с радостью приняли тебя и его.
— Этот спор бессмысленный. Что произошло, то произошло. Когда Салли умерла, я Мэтью почти что выкрал. Раздобыл поддельное свидетельство о рождении, записал его Салливаном, и мы отправились на запад.
— Ой, Рон! — Он просто представить себе не мог, как мои родственники будут ему благодарны, когда узнают, что он спас Мэтью. — Надо им все рассказать.
— Он им не нужен.
— Ты не прав. За эти годы столько всего произошло. Дядя Пит погиб несколько лет назад на охоте, Гарольд — в автокатастрофе, Арлан просто исчез.
— О Пите и его сыновьях я знаю все, — мрачно сказал Рон.
Я коснулась ладонями его лица.
— Все еще не поздно изменить.
Он накрыл мои ладони своими.
— Двадцать лет я не знал, как разобраться с этим, и до сих пор не знаю. Одно я знаю точно — я люблю тебя.
— Меня никогда не волновало, что о нас говорят люди. Главное — я знаю, кто ты. Ну, здравствуй!
Глаза его засветились радостью. Он хрипло рассмеялся и поцеловал меня, и мы наконец-то, словно сбросив с плеч тяжелый груз, прижались друг к другу. Он гладил меня по лицу, по волосам, и прожитые годы отступали назад.
Рон взял меня на руки и отнес в спальню, на ту самую новую кровать с зеленым покрывалом. Он неторопливо снял с себя одежду, а потом так же неспешно помог раздеться мне.
— Ну, вот мы и вместе, — сказал он тихо и посмотрел на меня. Я почувствовала, что от его взгляда у меня мурашки побежали по коже.
Затаив дыхание, я целовала его шею, грудь, живот, а он осыпал поцелуями меня. Мы лежали, прижавшись друг к другу, и руки наши сплетались в ласке.
— Если бы судьба сложилась иначе, это случилось бы много лет тому назад, — сказал он с нежностью. — Мы бы наверняка нарушили все приличия, но любви было б море.
— Чуточку приличий и много-много любви — вот все, что мне нужно.
Он подложил под мою больную ногу подушку. Я ему сказала, что она даже не ноет, но он все равно пообещал быть осторожным, и я знала, что он обязательно будет осторожен. Он обнял меня за плечи, склонился надо мной.
— Я так долго мечтал об этом, — шепнул он.
И я тоже.
Я надеялась на лучшее — была уверена, что уговорю Мэтью Макклендона-Делейни-Салливана вернуться домой. Все тайное в прошлом Рона прояснится, и пусть устыдятся те, кто в нем сомневался. Уже много лет я не чувствовала себя так спокойно и уверенно.
— Спасибо, что позвонила и предупредила, что раньше утра не появишься, — сказала мама, когда мы с Роном на рассвете приехали на ферму. — Спасибо, что о нас вспомнила.
—- Нам с Роном надо было о многом поговорить.
Отец сказал только:
— Надеюсь, вы всласть наговорились.
Рон выступил вперед и посмотрел в глаза им обоим.
— Я предложил Клэр слетать со мной на несколько дней на Западное побережье,’— сказал он. — В Сиэтл.
— В Сиэтл? — встрепенулся папа. — Зачем?
— Не волнуйся. Нам нужно туда слетать.
— Ты же обещала, — напомнила мама.
— Мы вернемся, — успокоила ее я. — С подарком.
В тот же день мы полетели на запад.
«Ракаван инкорпорейтед» занимала четыре комнаты в кирпичном здании рядом с кофейней. Рон познакомил меня с Беа, своей помощницей и начальницей над тремя секретаршами. Она приветливо объяснила:
— Р. С. предупредил, что вы приедете.
— Я сказал, что, скорее всего, ты и есть та таинственная незнакомка, которая звонила на прошлой неделе и якобы искала помещение под магазин, — сухо сказал Рон.
Щеки у меня запылали, но я невозмутимо пожала плечами.
— Я же журналистка. Мне было интересно, чем именно ты занимаешься. В этом нет ничего дурного.
— Р. С. сказал, что вы наверняка нс удержитесь и начнете наводить справки, — рассмеялась Бел.
— А вы хорошо знаете Мэтью? — спросила я вдруг.
— Конечно, — немного удивленно ответила Беа. — Он дружит с моими внуками. Они в школе вместе играли в баскетбол. Этой весной Мэтью с отличием закончил университет. И женился на самой прелестной девушке па свете. Впрочем, это вы и без меня знаете.
— Так он женат? — спросила я у Рона, когда мы вышли. — Ты что, решил, что меня эта новость не касается?
— Весной мне надо было быть с ним — он заканчивал университет и женился почти одновременно, — ответил Рон. — Поэтому-то я и не мог сразу приехать к тебе.
— Хорошо, что ты съездил, — тихо сказала я. — Ты же самый близкий ему человек. Я все понимаю.
— Знаю, — ответил Рон и обнял меня.
Дом Рона стоял у дороги в нескольких минутах езды от города. Это был отличный двухэтажный особняк — из кедровых бревен, с медными водосточными трубами, на солидном каменном фундаменте, с участком в несколько акров.
— Хороший дом, надежный, — сказала я. — Мне нравится.
— Может, тебе понравится и жить в нем, — сказал Рон, когда мы вошли в просторный холл, стены которого были увешаны гобеленами.
— Я с удовольствием буду здесь останавливаться, приезжая в Сиэтл.
Мы грустно переглянулись и оставили эту тему.
В тот день я узнала о нем много чего интересного. В его шкафах было полно дорогих костюмов и ботинок, а еще — несколько пар ковбойских сапог. Стеллажи с полу до потолка заставлены книгами, а в кабинете рядом со спальней — компьютер, принтер, факс и ксерокс.
— Работа, сон, снова работа, снова сон, — пошутила я. Начинало темнеть. Я вымоталась безумно, да и у Рона вид был усталый. — Завтра нам предстоит долгий перелет. Что ты сейчас будешь делать — спать или работать?
Он подхватил меня на руки.
— Ты же отлично знаешь, чего мне хочется.
— Ты — чудо! — улыбнулась я. И он понес меня в спальню.
Мне отнюдь не все равно, какое я произвожу впечатление на людей, с которыми встречаюсь впервые. Так что я надела практичные кожаные мокасины, длинную черную юбку, скрывавшую мою больную ногу, тонкий зеленый свитер и отвратительный желтый плащ, купленный мной в аэропорту в Сиэтле прямо перед отлетом на Аляску.