— Я так нервничаю, что меня подташнивает, — сказала я.
— Ты выглядишь потрясающе. Мэтью оценит.
— Я — его двоюродная сестра, Рон. Мы отлично поладим друг с другом.
— Ты, Птичка, для него посторонний человек, решивший вмешаться в его жизнь, — ответил Рои.
— Вмешиваться в чужую жизнь — это, по-видимому, мое призвание, — заявила я, взглянув на Рона со значением. — Тебя же мне удалось вернуть.
Аэропорт находился через пролив от Джуно, столицы Аляски. Стюардесса взяла нашу ручную кладь, я одной рукой оперлась на Рона, а другой вцепилась в поручень.
Худой высокий светловолосый юноша в серых брюках, клетчатой рубашке и кожаных сапогах шел к трапу. За ним едва поспевала невысокая миловидная девушка, одетая почти так же, как он. Пряди ее темно-русых волос развевались на ветру. Вид у этой пары был удивительно здоровый и цветущий, и они показались мне последними из пионеров-северян, приехавших некогда покорять Аляску.
Рон обнял меня за плечи. Юноша подошел прямо к нам, взглянул сначала на Рона, потом на меня, улыбнулся и протянул мне руку.
— Нет, рукопожатием ты не отделаешься, — сказала я. — Мы с тобой не чужие люди. Я твоя двоюродная сестра. Ты мне родственник. И жена твоя — тоже, — добавила я, взглянув на его спутницу.
— Я — Милдред, — представилась она. — Но все зовут меня Синичкой.
— Привет, Синичка! Я — Клэр, твоя кузина по мужу. — Мэтью я сказала: — Ас тобой я поздороваюсь по-родственному.
Шагнув к нему, я крепко его обняла, и он, поборов смущение, тоже обнял меня. Обнялись мы и с Синичкой, а потом я обернулась к Рону, с непроницаемым видом стоявшему в стороне, словно говоря ему: «Ну, видишь, как все хорошо вышло?»
Тогда мне казалось, что самое трудное позади.
Глава восьмая
Прежде всего мне хотелось понять, что привело Мэтью на Аляску. Джуно показался мне' серым, холодным городом, насквозь продуваемым океанскими ветрами. И эта дикая, неприступная природа вокруг. Медовый месяц на Аляске оказался одним из свадебных подарков Рона.
Доктор Мэтью Салливан и доктор Милдред Салливан. Оба ветеринары, только что окончили Вашингтонский университет. Явно умные, способные ребята, хорошо знающие, чего хотят. Я всматривалась в длинное лицо Мэтью и никак не могла углядеть в нем черт дяди Пита. Разве что в его чуть бульдожьей челюсти было что-то от Делейни.
Из аэропорта мы ехали в забрызганном грязью «бронко» Мэтью. Синичка все время мне улыбалась и утирала слезы.
— Я слышала, вы с Мэтью оба ветеринары.
Она кивнула:
— Начинающие. В медовый месяц решили поработать. Программа охраны природы на Аляске.
— Мы — как «скорая помощь», — тут же включился в разговор Мэтью. — Лечим орлов, заглотивших рыболовные крючки, волков, попавших под машину.
Я взглянула на Рона. Он сиял от гордости.
— Знаешь, почему мы решили отправиться именно на Аляску? — скапал Мэтью. — Рон предупредил, что ему, возможно, придется рассказать твоим родственникам обо мне, и я хотел уехать куда-нибудь подальше, где меня никто не найдет, если я сам этого не захочу.
— Понятно, — грустно кивнула я.
— Я понял, чего мне хочется, — сказал Рон. — Показать Клэр город. Мэт, повози нас немного по Джуно, хорошо?
Мэтью вел «бронко» по узким извилистым улицам, то взмывавшим в гору, то круто спускавшимся вниз.
— Большой, мы с Синичкой приготовили вам комнату, — сказал Мэт. — Ничего особенного, но там отдельная ванная и большая... — Он запнулся.
— Что это — большой, большая? — спросила я.
— Там большая кровать, —- договорила Синичка за Мэтыо, густо покраснев. — Вы на ней отлично поместитесь. А Большой — это прозвище Рона.
— Р. С., сколько всего у тебя прозвищ? — спросила я.
— Когда Мэтью пошел в школу, он решил, что я недостаточно взрослый, чтобы звать меня при всех папой, — без особого удовольствия объяснил Рон. — Брат — тоже не подходило. Поэтому он решил называть меня Большим.
— Большой... — повторила я. — Звучит забавно, но тебе идет.
— Когда я был мальчишкой, мне это забавным не казалось. Рон был для меня всем. — В голосе Мэтью слышалась обида.
— Не заводись, — тихо сказал ему Рон.
— Прости, Клэр, — поспешно извинился Мэтью. — Я просто не знаю, как с тобой разговаривать. Ты приехала сюда, потому что тебе небезразлична наша жизнь, и я ценю это, но мы с Роном отлично справлялись и вдвоем.
— Ты со мной встретился, — ответила я спокойно. — Принял меня. Большего я пока что и не жду.
Я глубоко вздохнула — не хватало воздуха.
— Несколько недель назад я была просто развалиной. Рон приехал, и все пошло по-другому. Пика формы я еще не достигла, но, если вы накормите меня ужином и позволите прилечь на диван — дать отдых ноге, — я буду вполне в состоянии ответить на все вопросы о нашей семье, которые ты, Мэтью, захочешь мне задать.
— О твоей семье, а не о нашей, — уточнил Мэтью. —Я им был не нужен. Моя семья — это Рои. Рон и Синичка. Прости, Клэр. Я рад видеть тебя здесь, потому что знаю, как Рон тебя любит. Он мне все про тебя рассказал. Но, если ты приехала специально ради меня, думаю, это были напрасные хлопоты.
— Посмотрим, — ответила я. Я вдруг заметила, как Мэтью теребит ухо — так делают мои братья, когда волнуются. И я тоже. Вот она — фамильная черточка Делейни. И тут я поняла, что мне удастся уговорить его приехать в Дандерри. — Сейчас мне больше всего хочется побольше узнать про вас обоих — про тебя и про Синичку.
— А я, — воскликнула Синичка, — я так рада, что ты приехала. Ты же сестра Мэтью. Мы тоже хотим узнать про тебя побольше. И я, и особенно Мэтью.
Я поймала на себе пристальный взгляд Рона. Он разгадал мои планы, понял, что я решила очаровать парнишку, а к намеченной цели я всегда иду не сворачивая.
Мэтью с Синичкой жили в одноэтажном деревянном коттедже на склоне холма. Две их собаки, дружелюбные дворняги, приветливо виляли хвостами, а когда мы зашли в дом, разлеглись кверху пузом на ковре в гостиной, требуя от меня ласки. В углу комнаты были устроены насесты для попугаев — двух зеленых, двух австралийских и двух длиннохвостых. Они перелетали с жердочки на жердочку и трещали без умолку.
Я поняла, что больше всего о Мэтью я узнаю от Синички. У меня нюх на разговорчивых людей, а Синичка, судя по всему, была человеком очень открытым. Мэтью с Роном во дворе жарили на гриле лососину, а мы с Синичкой уединились в гостиной.
Глядя на то, как Синичка воркует с попугаями, я сказала:
— Готова поспорить, что Синичкой тебя прозвали потому...
— Ага, — расплылась она в улыбке. — Я обожаю птиц. Вот с него, — она погладила одного из попугаев, — все и началось. Мне его подарили родители.
— А где живут твои родители?
— Они умерли. — Она взяла со стола бокал с вином и пригубила его. Я тоже сделала глоток. — Они погибли — утонули, катаясь на лодке, когда мне было двенадцать. Меня воспитали друзья родителей. Так что мы с Мэтом оба приемыши.
Синичка села рядом со мной на диван.
— Рон не знает, что мы с Мэтью познакомились в центре психологической помощи приемным детям.
— А почему вы не рассказывали об этом Рону? — искренне удивилась я.
— Потому что он даже не догадывается о том, как приемные дети тоскуют по своим биологическим родителям. Мэтью постоянно думает о твоей семье, пытается представить себе, какие они — его неизвестные родственники.
Я изумленно уставилась на Синичку.
— Не могу поверить, что он никогда не признавался в этом Рону. Они же так близки.
— Мэтью боится, что Рон воспримет это как предательство. Рон всегда был категорически против общения Мэтью с родственниками. Когда Рон вдруг сказал, что едет в Джорджию повидаться с тобой, мы просто ушам своим не поверили. Мы всегда считали, что у Рона не сохранилось никаких добрых воспоминаний о вашей семье.