— Рон... — сказала я упавшим голосом.
Рон смотрел на Мэтью в упор.
— И убил его, — договорил он.
Мы сидели на мокрой траве над ложбиной. Мы с Роном рассказали Мэтью все, как помнили. Как и почему это случилось, каким был Большой Рон... Когда я слушала, как Рон говорит об этом, меня пробирала дрожь.
Мэтью ошеломленно выслушал нас, но так и не проронил ни слова. Мы с Роном грустно переглянулись.
— Я убил его, — устало повторил Рон. — Если пришлось бы все пережить еще раз, я поступил бы точно так же. То, что случилось потом, случилось из-за того, что у меня было слишком мало веры в людей, а Малоуни тогда приняли неправильное решение. Если бы я выдержал несколько месяцев в приюте, у меня был бы шанс снова вернуться сюда, снова стать членом этой семьи. Но люди порой ошибаются, Моя ошибка в том, что я не сумел рассказать тебе правду о себе и о тебе.
В тот момент мне так захотелось встряхнуть Мэтью, вырвать его из оцепенения.
— Я привез тебя домой, — сказал Рон. — У тебя теперь есть семья. Ты мне ничего не должен. Сейчас ты узнал про меня всю правду. И ты можешь гордиться тем, что ты Малоуни, а не Салливан.
Мэтью взглянул Рону в глаза.
— Ты — не убийца, — сказал он. — И это, — он кивнул в сторону ложбины, — к тебе не имеет никакого отношения. Никогда не имело. Почему ты решил, что должен один со всем этим разбираться? Неужели ты думаешь, что я стану тебя стыдиться? — Голос его дрогнул. — Я бы хотел по-прежнему считать себя Салливаном.
На меня нахлынула волна воспоминаний: вот Рон — обиженный мальчишка на празднике, потом — паренек, дерущийся из-за меня с Нили Типтоном, подросток с моим шоколадным зайцем в руках. Всякий раз он удивлялся тому, что я кидалась его защищать, тому, что я его любила. Он вырос, стал взрослым мужчиной, и все, что он делал для этого юноши, моего племянника, которого он любил по-настоящему, он совершал, ни на миг не забывая обо мне и о том, что было, есть и будет между нами.
— Мы снова все закопаем, — сказал Рон. — Наведем здесь порядок. Избавимся от теней прошлого и навсегда забудем о том, что это место существовало. И больше я никогда сюда не приду, так же как никогда не придут сюда те, кто меня любит.
Мэтью положил руку ему на плечо. А Рон крепко обнял нас обоих — Мэтью и меня.
— Мне нужны бензопилы и брезентовые рукавицы, — сказала я, приехав на ферму.
Я объяснила, зачем нам все это, и Синичка тут же схватила пару рукавиц.
— Я поеду с тобой, — заявила она. — Рону понадобятся помощники.
Работенка оказалась нелегкой, но оно и к лучшему — вместе с потом из нас выходила злоба и горечь. Я ковыляла по ложбине и одной рукой собирала в кучи ветки и поваленные деревца — другой приходилось опираться на палку. Рон с Мэтью оттаскивали все это к дороге, а Синичка закидывала в грузовик. Было душно, как в парилке.
— На это уйдут недели, — шепнула мне Синичка.
— Эй, вы слышите? — позвал Мэтью.
Из-за поворота показался самый большой из наших грузовиков. В кабине сидели мама с Амандой на коленях и бабушка Дотти. Аманда в розовых солнечных очках и бейсбольной кепке спрыгнула на землю, глянула с холма на ложбину и присвистнула.
— Ну и дела! А почему папы нет, дядя Рон?
Услышав это «дядя Рон», Рон чуть не открыл от изумления рот.
— Мы просто не успели с ним договориться. — Он озадаченно посмотрел на мою маму.
— Про Джоша не знаю, — сказала мама, — но остальные уже едут.
За деревьями показался желтый самосвал, за ним — еще четыре самосвала и два трактора: один тащил на прицепе экскаватор, а другой — бульдозер.
Из первого самосвала вылезли Хоп с Эваном, а из остальных — Брейди, Уинстон и несколько моих кузенов.
— Даже не знаю, как вас благодарить, — начал Рон, но дядя Уинстон его перебил:
— Благодарность ни к чему. Мы просто должны помочь.
Машины все подъезжали и подъезжали. Мои дяди, тети, кузены и кузины с женами и мужьями, человек сто, не меньше. Они привезли пилы, лопаты, топоры, а еще — корзинки с провизией, одеяла, складные стулья, гитары.
Из одной из машин вылез мой отец. Вид у него был мрачный и решительный. Он не забыл того, как сам много лет назад сровнял ложбину с землей, а Рона отослал отсюда подальше.
— Это ты их позвала? — обернулся ко мне Рон.
Я покачала головой.
— Они приехали ради тебя, — оказала я, и на глазах у меня выступили слезы.
К вечеру все деревья спилили. Несколько часов визжали пилы, стучали топоры, и наконец наступила благословенная тишина. Вдоль дороги лежали аккуратные штабеля сосновых бревен.
Рон подошел и встал рядом со мной. Мы оба следили за работой экскаватора, которым управлял Хоп. Рон крепко держал меня за руку. Мэтью и Синичка стояли поблизости.
— Да, — вздохнул Мэтью, — зрелище отвратительное.
Смотреть на все это было тяжело. Каждый раз, когда ковш экскаватора вгрызался в землю, у меня по спине ползли мурашки. Наконец показалась крыша старого грузовика. Мэтью поморщился. Рон поднял руку, давая Хопу знак остановиться, и подошел к яме.
Все, затаив дыхание, следили за ним. Прошла минута, другая, третья. Я смотрела на Рона, и у меня сердце разрывалось. Я знала, что он сейчас видит — Большого Рона в кабине, себя, маленького, рядом.
— Ну все, хватит, — шепнула я, подойдя к нему.
— Я не могу. Не могу взгляда отвести.
— Подождите! — Мы все изумленно обернулись. На дороге стоял Джош.
Тяжелыми шагами он направился к яме. Мэтью с тревогой следил за каждым его движением.
— Я хочу помочь, — сказал Джош.
— Папа! — Аманда кинулась к нему, но на полдороге остановилась в нерешительности. — Я знала, что ты приедешь!
Джош улыбнулся и, подхватив Аманду, поднял ее на руки. Мы с Роном посмотрели на Джоша. Да, сына мы ему отдали не сразу, зато помогли вернуть дочь.
Сумерки сгущались быстро. Один за другим зажигались фонарики в руках моих родственников, и от этого сразу возникло ощущение праздника.
— Вот он! — крикнул Хоп, когда ковш экскаватора задел за что-то железное. Это был трейлер.
При помощи экскаватора и бульдозера удалось вытащить эту громадину из земли. Он лежал, весь кривой и покореженный, по его захлопнутой двери стекали потоки рыжей от ржавчины воды.
И вдруг — то ли по каким-то странным законам физики, то ли волею судьбы, дверь медленно распахнулась.
Все, кроме нас с Роном, в ужасе отшатнулись. А мы — мы смотрели в черную дыру проема. Мне снова было десять лет, а Рону — пятнадцать, и тот кошмар, которого мы так и не смогли забыть, снова становился явью.
Руки Рона скользнули по моим плечам, я прижала его голову к груди, закрыла ему глаза ладонью.
И тут я услышала звук хлопнувшей двери. Джош и Мэтью стояли, подперев ее плечами.
Старый трейлер куда-то отбуксировали. Увезли и грузовик, и груды мусора. Яму засыпали.
Свет фонарей освещал ложбину и нас всех.
В тот день останки Салливановой ложбины изъяли из земли, и все помолились о том, чтобы они покоились с миром.
— Осенью мы с Эваном хотим взять Мэтью на рыбалку, — сказал. Хоп Рону.
Все проблемы взаимоотношений решались просто — где людям подружиться, как не в лесу, на рыбалке, на охоте. Природа сближает.
А Брейди сказал спокойно и уверенно:
— Надо тебе и здесь развернуть дела, Рон. Завязать связи, подыскать партнеров. Есть одно интересное предложение — торговый центр на въезде в Дандерри.
— Стоит обдумать, — кивнул Рон серьезно.
Мы, наконец-то почувствовав себя свободными, все дни проводили на озере и ни с кем почти не общались.
Рон и Мэтью задумали построить у озера птичник. Собак и птиц уже выписали с Аляски.
Наступил июль. Дни становились все жарче. Хозяева надраивали до блеска решетки для барбекю, на площади Дандерри вывесили флаги, семейство Джейси возводило трибуну, с которой четвертого июля, в День Независимости, должны были произноситься торжественные речи, а вся детвора с тоской ожидала публичного позора, от которого было не отвертеться.