В этот момент Геринг попросил тишины и повернулся к Гитлеру: «Мой фюрер, барон фон Хальдер сбил шестьдесят вражеских самолетов, и за это он был награжден Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту. — Он протянул Гитлеру красную кожаную коробочку. — Прошу вас, мой фюрер, лично оказать честь этому храброму офицеру».
Гитлер принялся буравить Макса знаменитым всепроникающим взглядом, а затем важно кивнул.
— Вы не правы, рейхсмаршал. Это мне оказана честь.
Геринг передал ему награду, и фюрер вручил ее Максу.
— Рейх гордится вами, барон. — Он повернулся к Эльзе. — Вы, баронесса, как и все матери, оказываете честь рейху.
Собравшиеся зааплодировали. Фюрер поклонился. Заметив Гиммлера, он подозвал его к себе, рейхсфюрер повиновался.
— Да, вы должны гордиться своим мальчиком, — обратился Геринг к Эльзе. Он похлопал Макса по плечу и увидел, что его зовет Гитлер. — Извините, служба, — сказал Геринг и оставил их.
Подошел Хартман. «Дольфо... Макс», — приветствовал он.
— Бог мой, Буби, — обрадовался Галланд.
Макс пожал Хартману руку: «Мы не думали, что после того падения ты остался жив».
— Гиммлер решил, что я везунчик, и взял меня своим личным пилотом. Правда, он настоял, чтобы я перешел в СС.
— Ну, в чем-то может и не повезти. — Макс повернулся к матери: — Мутти, это мой старый товарищ, Буби Хартман.
— Штурмбанфюрер, — произнесла она. — Какой красивый мундир.
— Увы, баронесса, я всего лишь плохой манекен. — Он поцеловал ей руку. — Мне сообщили, что ваш второй сын был награжден на прошлой неделе вторым Крестом за летные заслуги.
— Боже мой! — сказала она.
— Как видите, наша разведка работает очень хорошо. — Он повернулся к Максу. — Воздушный бой у Биггин-Хилла, 30 августа. Ему пришлось выброситься с парашютом над Ла-Маншем неподалеку от Фолкстона.
Эльза посмотрела на Макса: «Он неисправим, как и ты, как ваш отец. Вы все ищете смерти».
— Ничего, мутти. — Макс махнул официанту. — Всем шампанское. Давайте выпьем за Гарри.
— И за всех доблестных летчиков, — добавил Галланд.
В Лондоне шел дождь. Гарри и Тедди Уэст сидели в уголке бара «Клуб Гаррик», потягивая предобеденное виски с содовой, когда там появился бригадир Дугал Манро.
— Дугал, — окликнул его Уэст, — присоединяйтесь к нам. — Манро подошел, и Уэст добавил: — Гарри, ты помнишь бригадира Манро? Он был в Даунфилде, когда ты испытывал для нас «Ме-109». — Он улыбнулся. — Гарри только что побывал во дворце, где получил пряжку к Кресту за заслуги.
—. Поздравляю, — отреагировал Манро. — Давайте по этому поводу разопьем бутылку шампанского. — Он окликнул бармена. — «Вдова Клико 31», и не говорите «нет». Я знаю, что у вас есть кое-какие запасы. — Он сел и предложил Гарри сигарету. — Старина, вы могли бы оказать мне одну услугу?
— Какого рода, сэр?
— Не называйте меня «сэр», — сказал Манро. — Такую же услугу, как и в прошлый раз. Только на этот раз это будет «Физелер-Шторх». Завтра утром в Даунфилде.
— С удовольствием. Хотя я вам сразу могу сказать: «Ли-сандр» — хороший самолет, но «шторх» — лучше.
Манро улыбнулся.
— Я знал, что вы это скажете. К тому же у меня для вас есть приманка. Сейчас подойдет моя племянница Молли Собел. Она наполовину американка. Ее отец, генерал-майор, служит в Министерстве обороны США. Талантливая девочка, работает хирургом в госпитале. Печально, однако, что ее мать погибла под бомбежкой два месяца назад.
— Сожалею, — сказал Гарри Келсо.
— Мы все опечалены, — произнес Дугал Манро. В этот момент в бар вошла Молли Собел. Она была в нерешительности, поскольку по традиции в бар допускались только мужчины. Манро это не смутило, он поднялся ей навстречу.
— Молли, любовь моя, пойдем в обеденный зал.
Ей было двадцать три года, на несколько месяцев больше, чем Гарри. Это была миниатюрная девушка со светлыми волосами, голубыми глазами и решительным, даже упрямым выражением лица.
— Ирония судьбы. Вино-то немецкое, — заметила она, когда на стол подали картофельную запеканку с мясом и бутылку белого рейнвейна.
— Ничего не имею против хорошего немецкого вина, — сказал Гарри.
— А я думала, что вы янки на службе у Британии, — отпарировала она.
— Конечно, но моя мать — немка, и она живет в Берлине. А еще у меня есть брат-близнец, капитан Люфтваффе.
Он улыбнулся, увидев, что девушка лишилась дара речи. Это была обычная реакция.
— И воюет он очень хорошо, — встрял в разговор Манро. — На его счету шестьдесят самолетов.
— А откуда вы знаете? — поинтересовался Гарри.
— По долгу службы. — Он поднялся. — Мне надо идти. Вы где-нибудь остановились?
Гарри отрицательно покачал головой.
— У меня квартира на Хастон-плейс. Когда Молли не в госпитале, она тоже живет там. — Манро похлопал ее по плечу. — Позаботься о нем, дорогая.
Манро удалился. Уэст закурил сигарету и обратился к Гарри: «Послушайте, сюда прибывает все больше и больше американцев, так что командование формирует эскадрилью «Орел» из одних янки. Вы ведь захотите перевестись?»
— Не обязательно. — Гарри встал и обратился к Молли: — Я полагаю, у вас есть свои планы. Если вы дадите мне адрес, я приду сегодня вечером.
— Я работала двое суток без перерыва, так что до конца сегодняшнего дня я свободна. А чем вы хотите заняться?
— Я хочу прогуляться, — ответил Гарри. Он попрощался с Уэстом, и они с Молли покинули клуб.
Они брели по городу, окутанному дымом пожарищ.
— Вам, наверное, нелегко все это видеть, — сказал Гарри. — Тысячи убитых, смерть, разрушения. Ваш госпиталь, должно быть, переполнен.
— По ночам бывает тяжеловато, но мы справляемся.
— Манро сказал, что ваш отец — генерал-майор.
— Да. Летчик, как и вы. Бомбардировочная авиация.
— Ваша мать погибла под бомбежкой. Это тяжелая утрата.
— Мне некогда было скорбеть. Слишком много раненых в госпитале.
Они дошли до набережной и остановились. По реке вверх и вниз сновали суда.
— Что это за история про вашего брата из Люфтваффе? — спросила Молли.
— У меня есть брат, Макс. Наш отец был американцем. Я уверен, что Манро рассказал вам о моей матери, баронессе, со всеми драматическими подробностями.
— И о вашем брате, бароне.
— Черном Бароне. Макс — настоящий ас.
— Но и вы тоже ас. Это вас не беспокоит?
— Что Макс там, а я здесь? Какая разница. Если бы я родился на десять минут раньше, то я был бы там, а он здесь.
— Нет. Это не одно и то же. У него не было выбора, на чьей стороне сражаться, но у вас он был. И вы выбрали эту сторону.
— Не надо предполагать благородных мотивов. Я летаю. Это моя работа. Я воевал на стороне финнов. Теперь я воюю на стороне англичан. Летчики — они везде летчики. — Он отвернулся. — Пошли.
Она взяла его под руку.
— Вы выглядите усталым.
— Усталым? Я на последнем издыхании. Знаете, в нашей эскадрилье из тех, кто участвовал в боях с самого начала, остался я один. Вы идете под руку с призраком, доктор. — Он улыбнулся.
Когда они дошли до Хастон-плейс, уютной старинной площади со сквером посередине, был ранний вечер. Квартира оказалась симпатичной и просторной. В гостиной горел камин.
— Я принесу вам выпить. — Молли разлила по стаканам виски из графина и подняла тост. — Я хочу сказать только одну вещь. Вы назвали своего брата асом, но ведь и вы тоже ас. Я вами очень горжусь.
Она выпила виски, у нее в глазах стояли слезы. Гарри положил руки ей на плечи.
— Молли, любовь моя, крепитесь. Смерть ночь за ночью, потом ваша любимая мама. Вы побывали в аду и вернулись обратно.
— Я все еще там.
— Нет. Вы — дочь солдата и хороший, честный человек. Вы все это переживете, только не тратьте свою бесценную жизнь на меня. Мне здесь не место.
— То, что вы говорите, — это ужасно.
— Но это правда. А сейчас могу ли я взглянуть на свою комнату? Я бы с большим удовольствием принял душ.