— Дело в том, — объяснил Райли, — что его ждала машина португальского посольства, и мой парень, Лейси, слышал, как шофер называл второго мужчину тоже Родригешем.
— Серьезно? — спросил Манро. — Что-нибудь еще?
— Да. Они заехали в квартиру неподалеку от Кенсингтонского сада, а затем отправились в посольство. Лейси вернулся и проверил квартиру. Она зарегистрирована на имя Фернанду Родригеша. Я уже выяснил, что он главный торговый представитель.
— Как обычно, Шон, — вздохнул Манро. — Ноя думаю, что это наш клиент. Паспорт проштампован в Берлине — вот что важно. Не спускайте с них глаз.
— Я сейчас же этим займусь, бригадир.
Завтрак в Морле проходил в узком кругу. Гарри спустился по лестнице, опираясь на костыли, и сел в конце стола. Эльза сидела по левую, а Макс по правую руку от него. Буби расположился на противоположном конце. Они ели молча. Закончив завтракать, Буби посмотрел на часы.
— Сейчас девять тридцать, — сказал он. — Я вернусь в десять. К тому времени у меня должен быть ответ. — И он вышел.
— Пускай он идет к черту, — сказала Эльза по-английски и жестом подозвала солдата, который подлил ей кофе.
— Все не так просто, — произнес Макс.
— Не забывай, кто ты, Макс. Барон фон Хальдер, Черный Барон, лучший немецкий ас. Что они могут тебе сделать?
Макс покачал головой: «Ты так ничего и не поняла, мутти. В руках таких людей, как Гиммлер, мы — ничто».
— Он прав. Нам некуда деваться, — вступил в разговор Гарри.
— Вы хотите сказать, что верите в это безумное предприятие? Я презираю вас обоих, — сказала Эльза и встала.
— Мутти, мы должны думать о тебе, — сказал Макс.
Она гордо выпрямилась: «Я — Эльза фон Хальдер. Рейхсмаршал Геринг — мой друг. Они не посмеют меня тронуть». И величественно прошествовала к выходу.
В гостиной установили 16-миллиметровый проектор. Буби отпустил помогавшего ему солдата, достал из коробки пленку и вставил ее в аппарат.
— Хорошо, Буби. Что это такое? — поинтересовался Макс. Он стоял у окна, Эльза и Гарри сидели на диване.
— Прежде, чем мы начнем, — ответил Буби, — позвольте мне еще раз повторить, что я лишь выполняю приказ.
— Давайте дальше, — прервал его Гарри. — Мы хотим услышать самое худшее.
В этот момент над шато проревел самолет, который, очевидно, шел на посадку. Буби выглянул в окно и увидел «Юн-керс-52».
— Подождите здесь, — сказал он и вышел.
К нему по коридору бежал майор Мюллер.
— Рейхсфюрер Гиммлер только что приземлился на нашем аэродроме, полковник.
— Выставьте почетный караул и препроводите его в южную гостиную. Я полагаю, вы выясните, почему он здесь.
— Как прикажете, полковник. — Мюллер поспешил прочь.
Когда он вернулся, Эльза спросила: «Мы что, должны здесь сидеть все утро?»
— Извините. События принимают серьезный оборот. Через несколько минут сюда прибудет рейхсфюрер Гиммлер. Это был его самолет.
Может быть, именно в этот момент Эльза поняла всю тяжесть ситуации, в которой они оказались. Она прикрыла рот рукой, чтобы не закричать.
Через десять минут дверь открылась и вошел майор Мюллер. За ним в черном мундире и форменной фуражке появился рейхсфюрер Гиммлер. Его глаза сверкали за стеклами очков в стальной оправе.
— Итак, Хартман, проблема решена?
— Боюсь, что нет, рейхсфюрер.
— Я так и предполагал, тогда давайте продолжим. — Он повернулся к Максу, Гарри и Эльзе. — Полковник Хартман, я уверен, объяснил вам, почему вы находитесь здесь.
Эльза, до последнего пытаясь сохранить достоинство, сказала с дрожью в голосе: «Вы не можете так со мной обращаться. Я — баронесса фон Хальдер и...»
— Вы — изменница рейха, — перебил ее Гиммлер. — Ваши гнусные сообщники уже заплатили за свое предательство. Была бы моя воля, вы бы уже последовали за ними.
Макс вскочил на ноги: «Черт вас возьми!»
— Участие в заговоре против фюрера влечет за собой незамедлительную кару — удушение рояльной струной. Казнь снимается на кинопленку в назидание другим. — Он кивнул Буби, и тот включил проектор.
Фильм был сплошным ужасом. Эсэсовцы вводили в помещение одну жертву за другой. С их мундиров были сорваны все знаки различия. Жертве на шею накидывали петлю из рояльной струны и подвешивали на мясных крюках. Особенно душераздирающим зрелищем была казнь двух женщин, одной из которых было по меньшей мере семьдесят лет.
Когда пленка закончилась, в комнате воцарилось гробовое молчание. Эльза неожиданно издала сдавленный крик, спотыкаясь, подошла к камину, и ее вырвало.
Первым нарушил молчание Гиммлер.
— Я против насилия во всех его проявлениях, но перед лицом измены рейх должен уметь защитить себя. — Он повернулся к Максу и Гарри. — У вас есть возможность сослужить рейху большую службу. Платой за это будет жизнь вашей матери. Если вы и дальше будете несговорчивы... — Он пожал плечами.
Эльза с трудом дошла до дивана, прижимая к лицу носовой платок. Гиммлер посмотрел на Макса.
— Я верю, барон, что вы будете разумны.
— Да, черт вас возьми, — ответил Макс.
Гиммлер перевел взгляд на Гарри: «А вы, полковник?»
Гарри молчал. Его лицо было белым как мел.
Гиммлер подался к нему и сказал, не повышая голоса: «Я должен жестко заявить, что, если высшую цену придется заплатить вашей матери, ее же заплатит и барон фон Хальдер. Вы готовы пожертвовать ими обоими, полковник?»
— Гнусный, мелкий ублюдок, — сказал Гарри, но Гиммлер понял,что он победил.
— Прекрасно, — Гиммлер обратился к Буби. — Я уезжаю. Оставляю это дело в ваших надежных руках, полковник.
Он поклонился и вышел из комнаты. Эльза тихо всхлипывала, Макс закурил, а Гарри, не мигая, уставился в стену.
— Буби, ты и вправду думаешь, что я смогу это сделать? — спросил Макс.
— С помощью своего брата. В вашем распоряжении сутки.
— Свинья, — подала голос Эльза. — Как ты; можешь во всем этом участвовать?
— Я объяснил вам, что Гиммлер держит меня за горло, — сказал Буби. — Во мне есть еврейская кровь. Я думал, что он не знает, но этот дьявол знает все. Моя жена погибла, но живы мой отец и его сестра.
— Я тебе искренне сочувствую, — в голосе Макса слышалось сострадание.
— Я тебе тоже, — ответил Буби. — Мы теперь в одной лодке. — Он тяжело вздохнул. — Но дело прежде всего. У твоего брата на левой щеке шрам. Мы должны об этом позаботиться. Я скажу Шредеру, чтобы он все тебе объяснил.
— Ну так давай, — сказал Макс и пропустил Буби вперед. Когда все остальные отошли на достаточное расстояние, Макс положил руку Гарри на плечо: — Мы что-нибудь придумаем, брат.
Гарри угрюмо кивнул.
Шредер осмотрел левую щеку Гарри. «Хорошая работа и относительно недавняя. Я прав?»
— Да.
Шредер обратился к Максу: «Давайте предположим, что вы ударились лицом при падении, а это привело к ушибу левой стороны лица. Поскольку шрам у вашего брата появился недавно, будет разумно предположить, что он воспалился». Следовательно, возникла необходимость в повторном наложении швов».
— Да, но у него нет шрама, — заметил Гарри.
— Это правда, но скоро он у него будет.
Эльза пришла в ужас, увидев Макса.
— Что они с тобой сделали? — спросила она за обедом.
— Это необходимо, мутти.
Она была вне себя.
— Но твое прекрасное лицо! — Она обратилась к Буби. — Послушайте. Даже если все получится, даже если Макс сделает то, к чему он готовится, как он скроется?
Буби ответил, накладывая себе в тарелку картошку: «У него будет доступ к самолету. Он сможет улететь».
— А если такой возможности не представится?
— В Лондоне у нас есть агенты в португальском посольстве. Мы организуем его переброску в Лиссабон по морю.
— Переброску в Лиссабон? — фыркнул Гарри. — После смерти Эйзенхауэра все границы будут закрыты.
Возникла пауза, которую прервал Макс: «Ну, ты слишком многого хочешь».
Эльза гневно взглянула на него: «Ты хочешь сказать, что рассчитываешь выйти после всего этого сухим из воды?»