Тело этого выродка покрылось нефритовой корой. Он стал еще медленнее, но гораздо сильнее. Интуиция просто кричала: стоит мне пропустить удар — и я труп.
Эссенция текла по моим венам, и я танцевал, постоянно нанося удары. Ветер кружился вместе со мной. Мой бесплотный брат смеялся над этим реликтом, а я рвал его на куски.
Уйти от удара — и тут же сместиться, нанося короткий удар. Не важно, что урона почти нет. Он отвлекается, а я на развороте бью клевцом в шею. Черная жижа льется бесконечным потоком.
Кулак летит в лицо, словно копье, но моей скорости хватает уйти. Вихрь от его удара развевает мои волосы, а я смеюсь вместе с ветром. Мы оба знаем, что он уже мертв. Просто еще не верит в эту простую истину.
Сместиться за спину — и удар в затылок ломает его чиновничью шапку. Его тело медленно оседает. Каменный торс трещит, медленно осыпаясь. Плащ из цепей печально звенит, словно стонет.
Свет из-под его маски медленно угасает, но я слышу, как он шепчет:
— Закон… вечен…
Я выпрямляюсь. Все мышцы дрожат от перенапряжения. Голова гудит, как корабельный колокол во время шторма.
— Закон… может пойти к демонам, — шепчу я. — А я жив.
Мои пальцы сжимаются на рукояти ножа. Уперев ногу в тело, я вырываю его из неподатливой плоти, а потом делаю, как меня учили. Укол в сердце, провернуть, чтобы расширить рану — и он рассыпается, как осыпь в пустой штольне.
Шахта на мгновение замолчала, словно пораженная тем, что ее слуга мертв, а какой-то вор все еще стоит на ногах.
Цепи больше не звенели. Пыль больше не шептала. Даже ветер — тот, что всегда жил во мне — теперь молчал. Он не ушел, просто… замер. Прислушивался. Как и я.
Каменные обломки тела надзирателя оседали, как гниль в воде. Их пыль была зеленой, с синеватым отливом, как мох в затопленных катакомбах. Бой кончился. Но я не чувствовал победы. Я чувствовал… пустоту.
Эссенция в теле таяла, как лед в жару. У меня осталось буквально три единицы. Продержись он еще чуть-чуть — и я был бы трупом.
Победа была за мной. Но я не мог почувствовать триумф. Не мог даже вздохнуть с облегчением. Было ощущение, будто я вывернулся наизнанку, сгорел дотла, но пепел не развеялся — он остался внутри, царапая легкие изнутри.
Я убил воплощение Закона. Я победил силу, перед которой склонялись сотни душ.
Но что это меняет?
Наставник мертв. Мой долг все еще не оплачен. Шахта все еще зовет. Я все еще внизу. Все еще в ловушке.
Я закрыл глаза. На миг я представил, что не открою их больше. Что просто останусь здесь. Камнем. Пылью. Очередной историей без имени.
Но внутри меня, очень глубоко, шевельнулся ветер. Слабый, но уверенный. Он шептал мне, что я победил. Что мы выберемся из этого дерьма.
Я встал. Каждое движение было болью. Но боль — значит, я еще жив.
Но больше всего меня поразили две вещи.
Первой было то, что мой максимум эссенции поднялся на единицу.
А вот вторая… едва заметно светилась на теле этого ублюдка…
Глава 7
Тело надсмотрщика медленно таяло туманным дымом, а на месте его груди светилось несколько предметов. Уже знакомый мне грязно-серый шар эссенции изнанки, от которой мне хотелось держаться подальше просто на уровне инстинктов, я обошел стороной, а вот два других предмета вызвали у меня куда больший интерес. Стоило мне сфокусировать свой взгляд как в голове взорвалась вспышка.
Активация мнемопакета. Уже знакомый голос раздался в моей голове:
— Какая удача, потомок. Мои поздравления с первой добычей. Вглядись в свои первые глифы!
Глиф парящий передо мной был похож на потрескавшуюся глиняную пластину.
В центре — выгравированный символ, простой, почти грубый: изогнутая линия, похожая на змею в прыжке, По краям — едва заметные вмятины, словно глиф был вырезан чьими-то когтями, а не инструментом мастера. Вся поверхность глифа была покрыта паутинкой трещин, как словно треснувшее стекло.
Меня тянуло к этому глифу, хотелось взять его в руки и впитать в себя тайное знание изображенное на это странной пластине.
— Прикоснись к глифу и сосредоточься. Сложно может быть лишь с первым глифом. Дальше твой организм пройдет адаптацию и поглощение будет практически автоматическим.
Кивнув, я коснулся пальцами неровной поверхности. Едва моя кожа соприкоснулась с глифом как по нему прошла легкая волна, а я ощутил будто кто-то резко ударил хлыстом. Удар был резкий, хлесткий, словно этот кто-то хотел сломать кости противнику. Тело инстинктивно дернулось назад, а в голове вновь раздался знакомый голос: