Я ступил вперед, и мое тело само вспомнило уроки Наставника — каждый мускул, каждый сустав подчинялся отточенному до автоматизма древнему ритуалу, цель которого — пройти так, чтобы не потревожить ни одну ловушку.
Сначала — перенос веса. Медленно, как масло, перетекающее по склону кувшина. Пятка коснулась камня первой — беззвучно, лишь кожей ощущая текстуру поверхности. Пальцы ног разжались, принимая на себя тяжесть тела с точностью весов.
Пауза.
Дыхание — только через нос, мелкими порциями. Воздух входил и выходил бесшумно, синхронизируясь с биением сердца. Я представлял, как мое тело становится пустым, как бумажный фонарь — без веса, без звука.
Второй шаг.
Бедро вело ногу плавным полукругом, обходя воображаемую трещину в полу. Колено оставалось слегка согнутым — всегда готовым к мгновенному рывку или замиранию. Рука скользила вдоль бедра, пальцы растопырены — для баланса, для мгновенной реакции.
Третий шаг — и тень от факела дрогнула.
Я замер, растворившись в ритме пламени. Веки прикрыли глаза до щелочек — так зрачки не выдадут блеском. В ушах — только собственный пульс. В ноздрях — запах масла и камня.
Мои ощущения говорили мне, что тут нет ловушек, но моя натура не верила в такую удачу, и я продолжал, чуть пригнувшись, скользить по каменному полу.
Шагнув под арку, мое дыхание замерло. В конце коридора меня ожидала дверь. Хотя нет, правильнее будет ДВЕРЬ. Громада из черного, матового камня, уходящая в высоту почти на два человеческих роста. Камень был гладким, словно его полировали сотни рук на протяжении множества лет. Ни надписей, ни узоров — только могучий камень, который кто-то подчинил своей воле и поставил его на охрану.
Подойдя ближе, я замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Внутри меня все напряглось.
Воздух здесь был другим — плотным, насыщенным пылью, временем и чем-то еще, чем-то старым. Слишком старым. Шаги стихли, звук сердца выровнялся — я не хотел тревожить тишину этого места. Стало ощутимо холоднее, словно за этой дверью был ледник.
Хотелось отступить назад, но если я уйду, второго шанса может и не быть. Так что это был выбор без выбора. Скользнув ближе к двери, я внимательно ее осмотрел. На уровне груди — небольшое углубление. Больше всего это походило на замок работы мастеров первых династий, а они никогда не делали ничего без защиты. Значит, если я полезу сюда без ключа, то активируется ловушка.
Улыбнувшись своим мыслям, я выдохнул. Отмычек у меня все равно нет, так что пора использовать подарок надсмотрщика. Вдох-выдох, и я с сожалением расстался с пятью единицами эссенции, активировав глиф костного ключа.
Внутри груди разгорелся уже знакомый жар от траты эссенции, а в голове раздался хруст собираемых костей. А через мгновение в руке появился ключ. Он был сделан из белых, как снег, костей. Искривленный, пульсирующий бледным светом, он был почти невесомым, но в то же время фонил эссенцией.
Я медленно вставил его в скважину, ожидая чего угодно, но ключ, созданный глифом, меня не подвел. Механизм не заскрипел. Не загрохотал, активируя ловушку. Он зашевелился с почти оскорбительной тишиной. Плавно. Неохотно. Будто проверяя, действительно ли пришло время.
Дверь начала расходиться. Не сразу. Сначала — мягкий щелчок. Потом глухой, сдержанный треск, словно снималась магическая печать. И только потом — движение. Глыбы камня сдвинулись в стороны, скрываясь в стенах, медленно открывая проход.
Шаг вперед, и тьма внутри помещения тут же исчезла под светом стеклянных ламп. Комната, в которую я вошел, встретила меня абсолютной тишиной. Не знаю почему, но у меня создавалось впечатление, будто за мной кто-то наблюдает.
Большая, квадратная комната с высоким потолком, удерживаемая круглыми колоннами из светлого камня. От этих колонн, словно ветки у дерева, отходили бронзовые штыри, на которых были прикреплены бумажные ленты. Глядя на них, я начал напрягаться еще сильнее. Некоторые выглядели так, будто они сейчас рассыпятся в прах. Старые, выцветшие, они почти рассыпались на глазах. Но были и другие. Новые, словно их прикрепили только вчера. Значит, кто-то все еще ухаживал за этим местом.
Пол под ногами был гладким и отполированным, словно зеркало. Вдоль стен располагались письменные столы, за которыми должны работать писари, которые копируют документы. На некоторых до сих пор стояли чернильницы с кистями, готовыми к работе.
Я подошел к ближайшему столу и провел пальцем по поверхности. И вновь тут не было ни крупицы пыли. В чернильницы были налиты свежие чернила, и это уже откровенно пугало.