Его фигура казалась вырезанной из лунного света — слишком резкие очертания, слишком бледная кожа, отливающая синевой. На нем был официальный халат — темно-синий, почти черный, с вышитыми серебряными цепями, оплетающими рукава, словно оковы. На груди — пять иероглифов, обозначающих его ранг, вытканных нитями, сплетенными из волос осужденных.
Больше всего меня пугали его руки, лежащие на столе. Длинные пальцы с синеватыми ногтями, похожие на костяные стилусы, которыми пишут смертные приговоры. Перед ним лежал свиток, исписанный кровавыми чернилами, и печать — нефритовая, в форме сжатого кулака. Когда он ставил ее на бумагу, в воздухе на мгновение появлялся запах тления.
Лицо — белое, как погребальный саван, с тонкими трещинами, расходящимися от уголков глаз. Глаза без зрачков — только мутная белизна, но в них отражалось гораздо больше, чем должно было быть видно.
Над столом висел фонарь с зеленоватым пламенем — внутри мерцал дух-писец, запертый в стекле, вечно записывающий чужие преступления.
От судьи исходила мощная аура смерти, как и от его печати. Она была явно очень тяжелая, сделанная из черного нефрита, с выгравированным девизом: «Смерть без срока».
— Я задал вопрос, сян вэй Лао, — произнес судья. В его голосе не было ничего, кроме бескрайнего холода.
Я выпрямился, поправил ворот халата и поклонился согласно этикету.
— Приношу свои извинения за неподобающее поведение и появление, почтенный судья. Фэн Лао, свободный сян вэй, прибыл… хотя и не планировал.
Ответом на мои слова был короткий жест, и тут же на стол судьи спланировал свиток, который он развернул.
— Действительно. Согласно записям, наша встреча должна была произойти через три ночи.
Он поднял на меня свой жуткий взгляд, и по спине пробежали мурашки. Это существо напротив меня могло прихлопнуть меня, как мошку.
В этот момент в голове зазвучали слова беззубого старика, который рассказывал байку о человеке, попавшем в мир мертвых и благодаря смекалке и хитрости сумевшем убраться оттуда не только живым, но и с прибытком. «Нельзя смотреть мертвым в глаза дольше трех ударов сердца, иначе ты их…»
На третьем ударе я отвел взгляд, а на губах судьи появилась легкая усмешка. Взмах руки — и перед его столом материализовался стул. Он указал на него кивком:
— Раз уж ты здесь, присаживайся, сян вэй Лао. Меня зовут Чжу Чэн, судья пятого ранга Управления Защиты от Живых Призрачной канцелярии. Тебя передали в мое подчинение. Ознакомься с назначением.
Он взмахнул рукой, и очередной свиток спланировал ко мне.
Выглядел он великолепно — серебро и тонкая выделанная кожа. Но ровно до того момента, пока я не взял его в руки и не развернул.
Стоило мне это сделать, как я услышал тонкие голоса в голове, которые шептали мне, что серебро на ручках свитка — это душесталь, из которой делают оружие для лучших воинов Призрачной канцелярии, а тонкая, полупрозрачная кожа с едва заметными синими прожилками сделана из некроманта, решившего обмануть смерть.
Идеально ровные иероглифы были написаны кровью, превратившейся в прах. Если слишком долго всматриваться в текст, можно заметить, что на месте моего имени мелькают другие. Похоже, я далеко не первый свободный сян вэй из живых, что служит мертвецам.
'По воле Призрачной Канцелярии и приказу Управления Защиты от Живых, Фэн Лао, сын [вычеркнуто], назначается сян вэй-ши с полномочиями:
Судить тех, кто крадет покой у мертвых.
Казнить без доклада тех, чьи имена уже горят в Книге Проклятых.
Казнить тех, кто использует силу Изнанки без надлежащего разрешения.
Казнить тех, кто нарушает вечный цикл.
Входить в места, где ступала Смерть, но не задерживаться там дольше, чем позволяет тень.
Печатью и мертвой кровью утверждено. Да не будет милосердия к нарушившим.'
Едва я дочитал, как в графе «Статус» в Призрачной канцелярии добавилось название моего управления.
— Добро пожаловать на службу, сян вэй.
В каком бы шоке я ни был, я обязан был ответить правильно.
— Подчиненный Фэн Лао, свободный сян вэй по воле Призрачной Канцелярии, прибыл на место службы. Прошу, позаботьтесь обо мне, старший.
Я поклонился.
— Ты, должно быть, устал. Испей со мной чаю.
На месте свитка передо мной появилась чашка ароматного чая, а рядом — небольшая тарелка с печеньем в форме молитвенных табличек.
Судья внимательно смотрел на меня, а я помнил правило: «Нельзя ничего есть и пить в мире мертвых, иначе сам станешь мертвым».
— Благодарю за оказанную честь, старший.
С поклоном я двумя руками взял пиалу с чаем, отсалютовал ею судье и поднес к губам. Самое сложное было сделать вид, что пью, прикрывая рот ладонью.