Призрачный чиновник степенно кивнул, соглашаясь с моими словами.
— Хорошо, сян вэй Лао. Я обучу тебя, ведь когда-то я сам был сян вэйем.
От его слов тьма в кабинете не рассеялась, наоборот, она сгустилась в углах. И ее цвет стал все больше походить на давно запекшуюся кровь.
— Отложенная смерть, — заговорил судья, глядя сквозь меня, — не отсрочка. Это не милость, не чья-то благодать. Это наглое воровство, за которое требуется строго наказать. Это мерзкая подмена. Фальшивая монета в ладье, несущей покойного за Девять Рек. И, как всякая фальшивка, оставляет след.
Он вытянул руку. Воздух сжался. На черном дереве стола проступили иероглифы, как будто написанные пеплом и кровью одновременно. Образ: две нити судьбы, одна — тусклая, вторая алая и пульсирующая. И обе они завязаны в сложный узел.
— Кто-то взял нить ее жизни и прицепил к чьей-то смерти. Жизни не стало больше. Только чья-то смерть не дошла до финиша. Такой узел не может держаться вечно, но может убить живую. Найди того, кто выжил без права. Его дыхание и будет ответом.
Судья замолчал. А я внимательно слушал — такого не пишут в книгах. Увидев, что я запоминаю, он продолжил рассказ:
— Ты хочешь понять, как отследить проклятие? — Он провел пальцем по воздуху. — Я покажу. Но будь осторожен. Некоторые знания не забываются.
Он ударил по столу раскрытой ладонью. Из глубин дерева поднялась печать — нефритовая, с рельефом в виде сжатого кулака. Энергия от нее хлынула в стороны, как туман, заполнивший разум.
— Первое: проклятие всегда оставляет кровь. Это чернила жизни и смерти. Кровь используется либо того, кто наложил, либо того, кто принял заказ. Иногда — обоих. Если было жертвоприношение, ищи пепел, обугленную ткань, следы особых чернил. Все, что не от мира живых, пахнет иначе. И смерть чувствует это. В твоих жилах эссенция Изнанки, а значит, ты почувствуешь.
Слушая его, я активировал свой дворец памяти. Эта информация слишком ценна, чтобы я мог позволить хоть чему-то забыться. Пепел. Кровь. Остатки чернил. Они впитываются в место, где был ритуал. И даже если смоют, останется отпечаток — как след от клейма.
— Второе: предмет-носитель. Почти всегда проклятие прячется в чем-то. Амулет, лента, гребень, брошь или то, что украдено у жертвы. Волосы, ноготь, нить из одежды. Если найдешь предмет, хранивший имя Цуй Ксу — сожги. Но не раньше, чем вытащишь из него тень.
Он поднял руку, указав на фонарь над нами. В нем сидел дух-писец — запертый в свет, из которого не было выхода. Судья коснулся стекла.
— Третье: энергетический отпечаток. Все, что связано с Изнанкой, пульсирует. Как чиновник Призрачной канцелярии, ты видишь ауру проклятия. Чем выше ранг, тем больше ты можешь узнать. Если дашь мне ее кровь, я скажу, кто к ней прикасался. Если принесешь предмет — я назову, кому он служил. Но часть работы — твоя. И за мою помощь придется платить.
Я молча кивнул.
— Ты можешь попросить духа-писаря. Он записывает все. Возможно, он уже видел похожие случаи. Он не говорит. Но может показать. Достаточно спросить правильно.
Судья отступил на шаг, давая мне возможность сохранить все в дворце памяти. В голове уже выстраивались логические цепочки.
Тьма в кабинете снова сгустилась. Судья опустил руку и сказал:
— Эссенция Изнанки в тебе. С ней ты можешь пройти по следу. Магия смерти оставляет шрамы в пространстве живых. Ты увидишь их как паутину. Встань в доме, где это было, повернись на север и сосредоточься. А потом иди туда, куда ведет нить. Это будет непросто и потребует значительных трат эссенции. Есть более простой способ.
— И какой же, старший?
— Я могу дать тебе доступ к моей печати. На один раз. Она покажет путь к источнику проклятия. Но потребует плату. Не душу, но часть будущего.
Если я соглашусь, то никогда не смогу быть по-настоящему живым. И за каждое новое использование моя душа все больше будет становиться похожей на душу мертвеца, а потом я и вовсе стану призраком. По крайней мере, так говорится во всех сказках, где герой заключает сделки с мертвецами.
— Благодарю за столь щедрое предложение, но я должен справиться своими силами.
Призрачный судья лишь кивнул, словно его совсем не интересовала моя душа.
— Тогда последнее. Смотри на связи. Кто хотел, чтобы она жила — или страдала? Кто из ее родных исцелился внезапно? Кто должен был умереть, но до сих пор не похоронен? Ищи, кому выгодна ее смерть.
— Допроси их. В первую очередь — семью. Потом слуг. Потом соседей. Как ты это сделаешь, я не знаю, но это самый правильный след.
Он замолчал на пару мгновений, а потом продолжил: