Сюэжун подошла сзади и негромко сказала:
— Сейчас не время. Сюда уже идут слуги. Я представлю тебя как моего друга и помощника. Вначале — формальности, а делом ты займешься позже. Хорошо?
Я кивнул, несмотря на то, что меня подмывал азарт прямо сейчас начать искать следы.
— Договорились.
Я выпрямился — и буквально через несколько ударов сердца к нам вышло трое. После опроса моей подруги я уже легко мог понять, кто есть кто.
Первым шел Хоу Гао — управляющий. Высокий, костлявый, с лицом сухим, как осенний лист. Волосы собраны в высокий пучок, одежда цвета крепкого чая, в руках — древний бамбуковый планшет с выгравированными именами всех обитателей дома. В нем чувствовалась абсолютная преданность и то пугающее спокойствие, что бывает у ядовитых змей. Он поклонился Сюэжун чуть ниже, чем было положено по этикету, что сразу выдало: уважает не титул — силу.
— Госпожа Ксу. Добро пожаловать домой. Мы получили ваше послание и подготовили западное крыло. Ваш гость будет размещен в Зале Созерцания. Комнаты очищены, а старший слуга произвела ритуал очищения.
— Благодарю, Хоу Гао, — коротко ответила она. — Мой друг будет иметь доступ ко всем архивам и хранилищам. Отдашь приказ.
— Уже отдан.
За его спиной стояли двое слуг. Абсолютно не похожие друг на друга.
Первая — Тань Цзин, пожилая женщина с лицом, больше похожим на каменную маску. Волосы убраны в сложную прическу, на шее — нитка иссиня-черного жемчуга. Дорогой подарок для служанки, пусть и старшей. Именно она отвечала за порядок в жилых зонах. Когда она смотрела на меня, мне показалось, что она видит во мне обычного хитреца, который хитростью сумел заручиться расположением ее госпожи. Это была та женщина, которую невозможно запугать, а в ее рукаве хранился тяжелый нож. И, судя по форме, он был похож на те, что люблю использовать я.
Второй — Хоу Цзэ. Юноша лет семнадцати, худой, с вечно напряженной осанкой и тонкими, будто вырезанными ножом, чертами лица. Он стоял чуть в стороне, но взгляд его был прикован ко мне — не дерзкий, не раболепный, а скорее тревожный. Ладони сжаты в кулаки с такой силой, что были заметны побелевшие костяшки. Похоже, он боялся. Он не отводил глаз от меня, будто старался разглядеть во мне что-то, что само отказывалось показываться.
Говорили, в детстве он чуть не умер от лихорадки, после которой начал видеть странные сны и чувствовать то, что остальные пропускают мимо. Он сам этого не понимает — просто знает: рядом с ним есть нечто неправильное.
Когда я шагнул ближе, он рефлекторно отпрянул, почти незаметно. На лице промелькнуло что-то вроде ужаса, скрытое под маской вежливого внимания. Но страх остался в глазах — тот самый страх, что бывает у собак, почувствовавших запах Изнанки. Хороший рефлекс. Правильный страх. Значит, мальчишка чувствует присутствие Изнанки.
Он — первый кандидат на разговор. Такие редко врут, но почти всегда говорят не то, что нужно. Главное — научиться слышать то, что они не договаривают. А слышать я умею….
Глава 18
Мои покои оказались в восточном крыле, сразу за залом собраний дома, подальше от семейных покоев, но достаточно близко, чтобы в случае необходимости добраться до них очень быстро. Уединенное место для уважаемых гостей. С точки зрения аристократов такой выбор означал большое уважение. Похоже, старший судья умеет чувствовать, куда дует ветер, и понимает, что Сюэжун уже сильна, а с каждым годом ее мощь и влияние будет только расти. От моей метафоры на моих губах появилась улыбка. Как же я был счастлив, что наконец-то выбрался из этих мерзких подземелий и теперь снова могу чувствовать потоки ветра.
Когда я вошел, первое, что ударило в нос — запах древесины сандала и чего-то сладковато-пряного. Комната была не роскошной, но выверенной до абсурда: стены из лакированного тика, бумажные перегородки расписаны изумрудными журавлями, символизирующими долголетие и бессмертие дома. Пол был теплый, похоже, под деревянными панелями проходили бамбуковые трубы, по которым пускали теплый воздух из кухни. Тут не было ни единой лишней вещи, и это выглядело по-настоящему прекрасно.
Справа стояла кровать на низком подиуме с плотным матрасом, застеленным лазурным покрывалом с изображением кедров. У изголовья — курильница в форме распластанного феникса, в клюве которого тлели капли благовоний. На стене — картина в духе дома Цуй: дерево с длинными корнями, которые сплетались в драконов.
В углу — умывальный столик из кедра, рядом аккуратно сложены полотенца, щетка из конского волоса, кувшин с теплой водой и металлическое зеркало. И тишина. Это место словно было закрыто от всего мира, чтобы гость мог расслабиться и отдохнуть.