Я медленно выдохнул, расстелил перед собой тонкую ткань, выложил на нее соль в круг, оставив на севере узкий проход — вход и выход в царство Изнанки. В центр положил зеркало. Пепел высыпал полумесяцем вдоль края круга, чтобы обозначить фазу умирающей луны. Затем поставил гребень на подставку, словно это не реликвия, а оружие. По сути, оно и было оружием.
Медленно опустился на колени.
— Имя мое сокрыто, но путь мой отмечен. Сердце мое — у врат. Я не вызываю, не взываю, не повелеваю. Я только смотрю. — По идее, дальше стоит просто сидеть и надеяться на помощь добрых духов, но тут у меня в голове что-то щелкнуло, и я вспомнил про дух писаря, заключенного в фонаре, и про то что говорил мой непосредственный начальник. Чем выше твой ранг в призрачной иерархии, тем больше ты можешь увидеть, и я изменил ритуал.
— По воле Призрачной канцелярии я расследую дело. Покажи мне все, приказ сянвэйши! — Мои слова звучали глухо, но в них была вплетена эссенция Изнанки, и теперь они были слышны духам мертвых.
Я смотрел в зеркало. Тот, кто ожидает увидеть там лица мертвых, — дурак. Зеркало не отражает духов. Оно отражает их шаги. Сдвиги света, резонанс, случайную каплю цвета не от мира сего.
Первые минуты ничего не происходило. Я чувствовал лишь тепло дерева под коленями, запах соли и сандала. Гребень неподвижно лежал на подставке, словно и не собирался раскрыть свою суть.
Но потом началось! Пепел сдвинулся. Он сдвинулся, как будто его затянуло внутрь круга.
Я замер. Пыль сандала потянулась к гребню. Как ручейки, бегущие к центру воронки. Зеркало чуть потемнело, и я увидел в нем — не отражение, а образ следа. Плавный, как если бы кто-то провел пальцем по поверхности. Не моим. Я не прикасался.
— Я слуга закона, — сказал я вслух, вновь добавляя эссенцию Изнанки, и в комнате будто бы стало тише, хотя и так царила полная тишина. — Я иду по следу. Тот, кто оставил проклятие через этот предмет, — преступник. И я иду за ним.
Зеркало вспыхнуло тусклым светом, и я увидел знак.
Не в явном виде — скорее, структуру. Как рябь, принявшая форму. Внутренний глаз узнал: ключевое соединение сделано на крови. Но не крови жертвы. На крови носителя.
И вот теперь все встало на свои места.
Гребень был не просто каналом. Он был замком, активированным через касание крови. А если так — то активировал проклятие не тот, кто его вложил. Кто-то дал его Сюэжун, и почему-то ее кровь коснулась предмета, что позволило проклятию перейти на нее.
Медленно, с чувством, я погрузил руку в соль. Протянул ее к гребню и прижал.
Меня словно ударили по голове, и я почувствовал след. Один, почти стертый, но он был.
Женская рука. Маленькая, с узкими пальцами. На мизинце — кольцо. Черный нефрит. Пульс ушел в мою ладонь. Сеть мгновенно вздрогнула.
Вторая рука — мужская. Не в физическом касании, но в энергоотпечатке. Кисть как у каллиграфа. Или как у мастера заклинаний. Линии четкие. Шрамы от ожогов на внутренней стороне ладони.
Вот оно.
Мастер-ритуалист и его курьер.
Я открыл глаза.
Гребень был тем, что в архаичной традиции называют «устьем». Через него дышало проклятие, но он не его сердце. Я встал, отбросил соль, стряхнул пепел, взял зеркало и погасил круг. Все должно было быть чисто. Мы были в сокровищнице, и тут частенько бывают ритуалисты дома, а если они почувствуют даже остатки эссенции Изнанки, что я так щедро сегодня использовал, то кто-то лишится головы, и даже то что я помогаю Ксу не поможет.
Хоу Цзэ появился спустя мгновение после того, как я его позвал. Его взгляд блуждал, как у слепого. Он явно чувствовал — что-то изменилось. Но не мог понять что.
— Засыпь гребень солью. И оставь его здесь. Через неделю требуется сменить соль, и так пять раз. Пусть никто не прикасается без моей воли.
— Слушаюсь, господин.
Я вышел из сокровищницы, отряхивая ладони от соли, и вдохнул приятный воздух сада. Он ощущался таким же вкусным, как лучшее вино, — слишком уж мир мертвых далек от живого. И любой, кто его касается, получает свои отметины.
Отголоски ритуала еще ощущались, но они уже не мешали мыслить. Напротив меня, за тонкой стеной утопающего в тени коридора, ждала в ледяном спокойствии Сюэжун.
Она появилась, как обычно — бесшумно. Ни шелеста, ни шагов. Лишь слабый аромат жасмина и тонкое движение воздуха сказали мне, что она рядом.
— Что-то получилось? — спросила она, и в ее вопросе звучала затаенная надежда.