— Держись, Лао! — прошипела Ксу сквозь стиснутые зубы. Ее лицо было рядом. Я видел капли чужой крови на ее ресницах, смешанные с потом. Видел ту самую сталь в глазах, что видела в огне баржи. Видел… страх. За меня.
Мы двигались сквозь этот ад. Чжао рубил путь, Ксу, согнувшись под моей тяжестью, тянула меня вперед. Я пытался помогать, но ноги были ватными. Сзади на нас накатывала новая волна шипящего безумия, спотыкаясь о горы трупов, оставленных Чжао и моими клинками.
Чжао был неумолим. Каждый его удар саблей отбрасывал очередную тварь, разрезанную пополам или лишенную конечностей. Кровь, кишки, осколки костей — все смешалось под ногами в жуткую мешанину.
— Ворота! — крикнул кто-то. Сквозь туман, сквозь кровавую пелену перед глазами я увидел их. Массивные деревянные ворота. И перед ними — строй Луннолицых. Они стояли, как статуи, в темных одеяниях, с длинными копьями и изогнутыми мечами-дао наготове. Их татуированные лица были обращены к нам. К кровавому ужасу, приближающемуся к их границе.
Чжао издал какой-то резкий, гортанный крик — сигнал или предупреждение. Луннолицые не шелохнулись. Но когда первая из шипящих тварей, обезумев от запаха крови, бросилась через незримую черту на их территорию, случилось мгновение.
Копье. Одно. Молниеносный выпад. Острие пронзило горло оборванца насквозь. Луннолицый, державший копье, даже не дрогнул. Тварь захрипела, повисла на древке. Ее просто отшвырнули в сторону, как мусор.
Это был сигнал. Луннолицые разомкнули строй, пропуская нас — окровавленных, изможденных, еле живых. Ксу и Чжао втащили меня за черту ворот. Я почувствовал под ногами твердый камень вместо грязи. Запах смрада и Изнанки сменился запахом дыма и кожи.
И тут же Луннолицые сомкнули строй снова, образовав живую стену перед воротами. Их копья и мечи были направлены наружу. Навстречу набегающей волне безумия. Безмолвный вызов.
Я рухнул на камни, не в силах держаться. Последнее, что я видел перед тем, как тьма поглотила сознание, — спину Ксу, согнутую в низком поклоне перед Чжао.
Глава 9
Запах воска и чего-то древнего, затхлого, как страницы книг, забытых в склепе ударил мне в ноздри и я сразу понял где очутился. Воздух, густой и неподвижный, как масло в лампаде мертвых, обволакивал меня, наполняя ледяным спокойствием. Тело ныло от ран, голова разламывалась от боли, но сейчас все это прах. В таких местах нельзя показывать свою слабость. Наплевав на боль я тут же вскочил с холодного каменного пола. Одно движения — и я уже был на ногах, пыль с окровавленного халата была стряхнута легким движением. Выпрямившись так словно я проглотил клинок я увидел хозяина кабинета.
Передо мной, за столом, чернее самой ночи, восседал мой прямой начальник призрачный судья Чжу Чэн. Его нефритовая печать в форме сжатого кулака лежала на свитке, исписанном киноварью, больше похожей на запекшуюся кровь. Его мутные глаза без зрачков, светящиеся холодной белизной, были устремлены на меня. В них отражалось не кабинет, а что-то иное — вихри теней, мерцающие нити судеб. А в фонаре сделанном из черного стекла, прямо над его головой, работал дух-писец, что вечно скрипит своим невидимым пером по призрачным листам.
Я скрестил руки у груди, ладони сомкнуты в знак почтения, и поклонился ровно настолько, насколько позволял ранг свободного сянвэйши перед судьей Управления Защиты от Живых.
— Подчиненный Фэн Лао, сянвэйши по воле Призрачной Канцелярии и милости старшего, — голос звучал хрипло, но твердо, — явился для отчета о порученном деле. Служение совершено. Виновные найдены и наказаны.
Уголки бескровных губ судьи дрогнули, потянув кожу, испещренную тонкими трещинами, в подобие усмешки. Звук, похожий на скрип ветра над могилами, прошелестел в тишине.
— Докладывай, сян вэй Лао. Вижу, что задача была не из простых. Твой вид говорит куда больше чем ты пытаешься скрыть. Потрепало тебя изрядно, почти как меня когда я вел в лобовую атаку тяжелую конницу против варваров с островов… — Он на мгновение погрузился в воспоминания, а потом тряхнув головой жестом приказал мне начинать.
Я позволил себе едва заметный вздох, ощущая под повязкой на ноге липкую влагу, проклятый ублюдок слишком качественно резанул мне икру. Но для мертвых боль ничто, а отчет священная обязанность.
— По приказанию старшего, — начал я, глядя чуть ниже его жутких глах, на серебряные цепи-оковы, оплетающие рукава его темно-синего халата, — Я начал расследование. Как вы и рекомендовали, расследование началось там где все началось. В поместье дома Цуй, в Облачном городе. Судя по косвенным данным работал настоящий мастер, при этом возникло предположение, что работал или кто-то кто очень хорошо знал потерпевшую или же кто-то из семьи. — Судья удовлетворенно кивнул видя, что я правильно использовал наставления.