— Вы все тут воры!
— Ну-ка, повторите…
Месье Анри бегом спустился на несколько ступеней и схватил парня за шиворот.
Скандал грозил превратиться в драму. Мальчишка с ревом вытащил из кармана револьвер.
— Пустите меня, или я…
Коммивояжер прижался к банкетке и от страха вцепился в руку женщины, которая хотела броситься на помощь хозяину.
Но это было лишним. Месье Анри как человек, привыкший к стычкам, нанес резкий удар в плечо своего противника, и револьвер выпал из рук мальчишки.
— Открой дверь!.. — приказал он женщине, все-таки тяжело дыша.
И когда она это сделала, он так сильно толкнул мальчишку, что тот покатился на середину тротуара. Потом поднял револьвер и бросил в его сторону.
— Эти сопляки приходят к вам в дом и еще ругают хозяев! Вчера он строил из себя богача и показывал свои деньги каждому встречному…
Он пригладил волосы, бросил взгляд на дверь и увидел полицейского в форме.
— Вы можете засвидетельствовать, что он мне угрожал? — сказал он, указывая на смущенного клиента. — Впрочем, полиция знает этот дом…
Рене Дельфос стоял на тротуаре в запачканной одежде, стучал зубами от бешенства и отвечал полицейскому, сам не понимая, что он плетет.
— Вы говорите, что вас обокрали? Во-первых, кто вы такой? Покажите ваши документы… И кому принадлежит это оружие?
Собралось несколько человек. Люди высовывались из окон трамвая.
— Хватит! Следуйте за мной в полицию…
Когда они пришли туда, Дельфоса охватило такое бешенство, что он стал пинать полицейского ногами.
На допросе Дельфос прежде всего заявил комиссару, что он француз и только вчера приехал в Льеж.
— В этом кафе меня напоили и украли у меня все мои деньги…
Один из полицейских, сидевших в углу, наблюдал за ним. Он подошел к комиссару и что-то тихо ему сказал.
Тот с удовлетворением улыбнулся.
— А не зовут ли вас Рене Дельфосом?
— Это вас не касается…
Редко приходилось видеть такого взбешенного человека. Лицо его перекосилось, рот искривился.
— А деньги, которые у вас взяли, не были ли это деньги, украденные у некоей танцовщицы?
— Это неправда!
— Тихо! Тихо! Будете объясняться в сыскной полиции! Надо позвонить комиссару Дельвиню и спросить его, что нам делать с этим субчиком…
— Я хочу есть! — проворчал Дельфос все с тем же выражением рассерженного ребенка.
Полицейский пожал плечами.
— Вы не имеете права морить меня голодом… Я буду жаловаться… я…
— Пойди купи ему сандвич, тут, рядом…
Дельфос откусил два раза и с отвращением бросил остальное на пол.
— Алло!.. Да. Он здесь… Вам его приведут сейчас же…
Нет… Ничего…
В машине, сидя между двумя полицейскими, Дельфос сначала злобно молчал. Потом, хотя у него не спрашивали, пробормотал:
— А все-таки убил не я… Это Шабо…
Его спутники не обратили внимания на эти слова.
— Мой отец будет жаловаться губернатору, он с ним дружит… Я ничего не сделал!.. У меня украли бумажник, и сегодня, в двенадцать часов, хозяин кафе хотел выгнать меня без гроша в кармане…
— Ведь это ваш револьвер?
— Это его револьвер… Он угрожал мне, что выстрелит, если я буду шуметь… Спросите у клиента, который при этом присутствовал.
Когда они входили в помещение сыскной полиции, Дельфос попытался принять важный вид уверенного в себе человека.
— А, это тот жулик!.. — сказал один из инспекторов, пожимая руки своих коллег и оглядывая Дельфоса с головы до ног. — Сейчас скажу начальнику…
Минуту спустя он вернулся, бросил:
— Пусть подождет!..
На лице молодого человека можно было прочесть досаду, тревогу; он отказался сесть на предложенный ему стул. Хотел закурить. У него взяли сигарету из рук.
— Здесь нельзя…
— Ну, а вы-то курите!
И он услышал, как, отходя, инспектор проворчал:
— Какой смешной, задорный петушок…
Вокруг него продолжали курить, писать, перелистывать папки с делами, иногда обмениваясь несколькими фразами.
Прозвучал электрический звонок. Не вставая с места, инспектор сказал Дельфосу:
— Можете войти к начальнику… Вон в ту дверь…
Кабинет был небольшой. Воздух голубой от табачного дыма, а печка, которую впервые затопили этой осенью, прямо-таки гудела при каждом порыве ветра.
Комиссар Дельвинь восседал в своем кресле. В глубине комнаты, у окна, против света, на стуле кто-то сидел.
— Входите!.. Садитесь…
Силуэт сидевшего на стуле выпрямился. Можно было угадать плохо освещенное бледное лицо Жана Шабо; он повернулся к своему приятелю.
Дельфос сказал саркастическим тоном:
— Чего от меня хотят?
— Да ничего, молодой человек! Только чтобы вы ответили на несколько вопросов…
— Я ничего не сделал.
— А я пока еще не обвинял вас…
Повернувшись к Шабо, Рене проворчал:
— Что он тут наговорил?.. Наверняка наврал…
— Потише! Потише! И попытайтесь ответить на мои вопросы… А вы сидите…
— Но…
— Я говорю вам, сидите… А теперь, мой милый Дельфос, расскажите мне, что вы делали «У Жанны»?
— Меня обокрали…
— А что вы там делали?.. Когда вы пришли туда вчера днем, вы уже были под хмельком… Хотели увести на второй этаж официантку, и, так как она отказалась идти с вами, вы решили найти женщину на улице…
— А что, я не имею права?
— Вы угощали всех присутствующих… Несколько часов подряд вы там были главным развлечением для всех… До тех пор, пока, мертвецки пьяный, вы не свалились под стол. Хозяин пожалел вас и уложил в постель…
— Он меня обокрал…
— То есть вы сами раздавали направо и налево чужие деньги… Точнее, деньги, которые вы утром взяли из сумки у Адели…
— Это неправда!
— На эти деньги вы прежде всего купили револьвер…
Зачем?..
— Потому что мне хотелось иметь револьвер!
Лицо Шабо выражало волнение. Он смотрел на своего приятеля с несказанным удивлением, как будто не верил своим ушам. Казалось, он вдруг обнаружил другого Дельфоса, который пугал его. Он хотел бы вмешаться, сказать ему, чтобы он замолчал.
— Почему вы украли деньги у Адели?
— Она сама мне их дала.
— Адель заявила как раз противоположное. Она обвиняет вас!
— Адель лжет! Она сама мне их дала, чтобы я купил железнодорожные билеты, потому что мы должны были уехать вместе…
Чувствовалось, что он бросает фразы, не думая о том, что сам себе противоречит.
— Вы, может быть, станете отрицать и то, что позапрошлой ночью прятались на лестнице в «Веселой мельнице»?..
Шабо подался вперед и, казалось, хотел сказать: «Внимание! Отрицать не было возможности… Пришлось подтвердить…»
— Это тоже он рассказал вам!.. Он соврал! Он хотел, чтобы я остался с ним!.. Мне не нужны деньги! У меня отец богатый!.. Стоит только у него попросить… Это Жан все придумал…
— Значит, вы сразу же ушли?
— Да…
— И вернулись домой?
— Да…
— После того, как поели жареной картошки и ракушек на улице Пон д'Авруа…
— Да… Кажется, да…
— Но ведь вы были вместе с Шабо! Он заявил об этом!
Шабо сжимал руки и умоляюще смотрел на Дельфоса.
— И все-таки я ничего не сделал! — отчеканил Дельфос.
— Я не говорил вам, что вы что-то сделали.
— Ну, и что же тогда?
— Тогда ничего!
Дельфос перевел дыхание, глядя в сторону.
— Это вы подали знак выйти из подвала?
— Неправда.
— Во всяком случае, вы шли впереди и первый увидели труп…
— Неправда.
— Рене!.. — крикнул Шабо, не в силах сдержаться.
Комиссар еще раз заставил его сесть, замолчать. Но все-таки минуту спустя он, словно обессиленный, продолжал бормотать:
— Не понимаю, почему он лжет… Мы не убивали…
Мы даже не успели украсть деньги… Он шел впереди.
Он чиркнул спичкой… Я даже не разглядел турка… Только увидел что-то на полу… Он даже сказал мне потом, что у турка один глаз открыт, а рот…
— Интересно! — с иронией заметил Дельфос.
В эту минуту Шабо, казалось, был на пять лет младше своего приятеля и настолько же проще. Жан умел только строить планы. Но как объяснить комиссару, что в реальной жизни он нерешительнее и слабее Дельфоса.