Не с самим Фредди, а только с его телом? Клара повернула голову так, что ее губы оказались против его плеча, и ее нос тоже. От него хорошо пахло, немного мылом, немного потом. Но в последнем запахе ничего неприятного не было. Он был мужским и мужественным. Это напомнило ей о том, как этот пот появился.
Несомненно, было нечто постыдное в том, чтобы любить мужское тело, но не человека внутри него. Должно быть, так мужчины относились к шлюхам. Неужели в ее чувствах к мужу не было ничего большего? Она презирала его за то, что женился на ней из-за денег и притворялся, что причины были иными. Ей хотелось, чтобы он не называл ее постоянно своей любовью или дорогой и не говорил, что любит ее.
И все же на самом деле, думала Клара, она не совсем презирала его. Раньше она чувствовала к нему благодарность. И некоторую нежность; хоть она и была неискушенной, она знала, что все могло быть по-другому. Она знала, что он намеренно потратил время, чтобы доставить ей удовольствие. Она знала, что он был терпелив с ней. Он был не обязан это делать. Она этого не ждала. Она ожидала, что ей придется урывать частички удовольствия всеми доступными ей способами.
Он ей его подарил. Возможно, как определенного рода свадебный подарок. И это был действительно чудесный подарок. Она думала, что удовольствие придет к ней от простого прикосновения его тела. Иметь эту красоту и эту силу рядом с собой, внутри себя — казалось ей вершиной всего того, что было чудесным. Она не ожидала, что удовольствие подействует на ее собственное тело, заставляя его болеть, пульсировать, возбуждаться и томиться. Она не ожидала удивительного потока умиротворения и чистой радости, который захватил ее в конце. Ну, или почти в конце. Было нечто немного большее к нему. Она почувствовала теплое извержение его семени после того, как она расслабилась, почти теряя сознание от счастья.
Он спросил ее, не сожалеет ли она. Нет, она не сожалела. Помоги ей Бог, но ради этого она могла бы жить. Она чувствовала себя женщиной, теплой, желанной и красивой. Глупая мысль. Конечно, это долго не продлится. Его умение было очевидным даже для такой неопытной особы, как она. Было невозможно представить, что она сможет удовлетворять его всю оставшуюся жизнь. Она решительно выкинула из головы возможность, что он мог бы посчитать их соединение даже неприятным для себя. Конечно, ей придется делить его с другими женщинами. Со множеством других женщин. Она не должна позволить этой мысли причинять ей боль. В конце концов, она не любила его.
Нет, она не сожалела. Если время от времени ей будут предстоять подобные ночи, тогда она будет более или менее довольна своей жизнью, как это было всегда. Теперь было слишком поздно мечтать о любви. И всегда было поздно. Она не относилась к типу женщин, способных вызвать любовь мужчины, а обстоятельства ее жизни были таковы, что она не могла надеяться найти даже удовлетворительные отношения.
А эти были удовлетворительными. Это все, что ей было нужно.
— Не можете заснуть, любовь моя? — Она вздрогнула от звука его голоса. Она не знала, что он проснулся. — Будет ли вам удобнее, если я вернусь в свою комнату? Боюсь, я здесь уснул.
— Я только что проснулась, — сказала она, — и мне очень удобно, спасибо, Фредди.
Он повернулся на бок, подложил руку под ее голову и поцеловал в губы. Она и не подозревала, что при поцелуях мужчины и женщины губы могут быть раскрыты. Ей нравилось это ощущение. Оно было… интимным.
— Вам больно? — спросил он.
Она вдруг поняла, о чем он спрашивает. Да, ей было довольно-таки больно. Но теперь, когда он заговорил об этом, эта пульсация показалась ей очень приятной.
— Нет, — ответила она.
И тогда его рука оказалась там, заставив ее на миг замереть от потрясения. Но он снова прижался губами к ее губам, осторожно лаская ее рукой. Его пальцы легко поглаживали ее, кружили вокруг особо чувствительных мест, раздвигали, исследовали.
— Вам это нравится, дорогая? — прошептал он ей в губы.
— Да. — Она снова чувствовала, что близка к обмороку.
— Нет боли?
Там где находились его пальцы, была ноющая боль. Боль также была в ее грудях и в горле. И в ее губах.