Какая-то странная слабость, видимо, вызванная большой дозой успокоительного, охватила ее тело, она не могла подняться с дивана, хотя видела горевший в коридоре свет и слышала доносившиеся откуда-то громкие мужские голоса.
Отчего-то она пыталась убедить себя, что все это дурной сон. И стоит настать утру, стоит ей открыть глаза, как весь этот ужас закончится и Тимыч, ее Тимыч, разбудит ее, прыгнув со всего размаху к ней на диван и прижавшись к ней.
Но ужас только начинался.
Это она поняла внезапно, когда в очередной раз открыла глаза и четко осознала, что находится не у себя дома. И вспомнила, что произошло всего несколько часов назад. На этот раз у нее нашлись силы, чтобы подняться на ноги. Наверное, действие успокоительного притупилось. Завернувшись в плед, Лариса вышла в коридор и услышала чей-то гудящий бас. А потом дрожащий голос ее бывшего, задавший вопрос:
– И вы думаете, что шансов найти его живым нет?
Она ворвалась тогда на кухню, где сидел Антон вместе с каким-то толстым молодым мужчиной в форме. Лариса потребовала, чтобы они рассказали ей все, что известно. Кажется, даже кричала и не желала успокоиться, несмотря на то что Антон пытался ее увещевать, твердя, что его новая пассия с малюткой-дочкой спят.
– Марыгин, твой сын пропал, похищен, а ты ведешь речь о своей любовнице и ее дочурке! – выпалила Лариса. – Какое же ты бесчувственное бревно!
Это замечание, сделанное к тому же в присутствии чужого человека, явно задело бывшего, его узкое бледное лицо покрылось пурпурными пятнами. Заслышав пронзительный плач дочки, он вышел с кухни, так ничего и не сказав.
А толстяк в форме крякнул, выпил залпом что-то из стоявшей перед ним чашки, схватил с тарелочки сразу два овсяных печенья, засунул их в рот и, жуя, произнес:
– Зря вы с ним так. Антон Викторович переживает не меньше вашего.
Лариса открыла рот, чтобы поставить толстяка на место, и вдруг поняла, что он, по сути, прав. Да, ее неверный бывший переживает – только по-своему. Но ведь пока она валялась в беспамятстве на диване, он действовал!
Запихнув в рот еще одно овсяное печенье, тип в форме налил себе чая. А Лариса повторила вопрос, который адресовал ему Антон:
– Вы думаете, что шансов найти Тиму живым нет?
Тип в форме ничего ответить не успел, потому что запищала прикрепленная к его поясу рация…
– …Что, конечно же, потребует значительных переделок, – подытожил молодой верткий мужчина, замерев посреди огромного, абсолютно пустого помещения. Причем весь его вид говорил, что переделки будут явно не самыми дешевыми.
Эстафету приняла его спутница, протянувшая Ларисе тяжеленную папку с первыми наработками. Лариса отмахнулась от нее, потому что важнее всего были не наработки архитектурного бюро, а то впечатление, которое производили эти пустые офисы. Именно за этим шеф прислал ее сюда.
Она подошла к огромному окну, посмотрела вниз, на людей, снующих по асфальту. Мельком взглянув на панораму Москвы, она поняла, что чутье шефа не подвело. Впрочем, оно его мало когда подводило.
Он был прав: переезд был важным этапом в новом позиционировании их холдинга в столичных бизнес-структурах. И только началом большой кампании, которую, как ей было известно, задумал шеф.
…Тип в форме, жевавший одно за другим овсяные печенья, ответа так и не дал. Что, вероятно, было еще хуже, чем если бы они услышали его мнение, пусть даже неофициальное. После получения задания по рации ему пришлось в спешном порядке покинуть квартиру Антона.
Лариса отправилась на поиски бывшего. Она замерла около полуоткрытой двери спальни, увидев, с какой нежностью он утешает плачущую дочурку. Лариса тогда подумала, что, когда родился Тимка, Антон долгое время даже не брал его на руки. Объяснял это тем, что боится уронить младенца или причинить ему какой-то вред, но она-то знала: ему было противно держать его на руках.
А теперь Антон разительно переменился. Причем явно в лучшую сторону. Только она сама вместе с Тимкой осталась на другой, худшей, стороне.
Вместе с Тимкой… Это напомнило ей о том, что, пока бывший милуется со своей дочуркой, начинавшей наконец успокаиваться, полиция ведет поиски их сына. Она тихо позвала Антона, но он сделал вид, что не слышит ее, и, укачивая на руках дочку, повернулся к Ларисе спиной.
Вместо бывшего к ней вышла новая подруга Антона. Лариса попыталась вспомнить, как ее зовут. Ах, ну да, забавно, тоже Лариса. Антон, что ли, намеренно выбирал женщин с таким именем?
Новая Лариса прикрыла дверь в спальню, где Антон разыгрывал из себя любящего отца, запахнула цветастый халат и прошептала: