Как он и думал, офис Симонова Георгия Леонидовича расположился в самом центре города. В целом комплексе высотных офисных зданий. Вычурный и не вписывающийся в исторический центр, будто иноземный космический корабль плюхнулся среди средневековых построек, развалился на части, и пока не нашлось возможностей его починить, его обживают. Но одного было не отнять – за десять километров от комплекса разносится аромат пафоса, власти и очень больших денег. Самые крутые компании снимают здесь самые дорогие офисы.
Сто тридцать уровней охраны, проверка авто, проверка личности, бесконечная сверка документов, и все он прошел беспрепятственно. Его заранее включили в списки.
Поднимаясь в стеклянном лифте на двадцать шестой этаж, у него в голове крутились совсем не рабочие мысли. Лифт несся вверх между двух непрерывных зеленых столбов. Растения менялись по форме и виду, переплетались друг с другом, выстреливали яркими цветами. Без сомнений, подвесную клумбу вокруг лифта растянули из живых цветов: влажных, ухоженных, ярко-зеленых. Егерю не давал покоя вопрос, как они обслуживают эту систему. Неужели садовник или, как он там модно называется, управляющий ландшафтом раз в три дня ползет по некой тайной лестнице вверх и поливает, опрыскивает, снимает пожухлую листву?
– За деньги действительно можно купить практически все, – едва слышно прошептал Егерь.
Если бы он был чуть менее опытным или видел в этой жизни чуть меньше, то он искренне бы в это верил, но, увы – перед смертью все равны.
Безумно богатые, наделенные немыслимой властью люди в дорогих костюмах и часах стоимостью с его квартиру, точно также, как и простые смертные, трясутся, как трусливые кролики, потому что старуха в черном балахоне и с клюкой зашла к ним в гости. Он видел это много раз. Как хладнокровный, циничный и абсолютно безэмоциональный Господин Случай бьет в лоб именно туда, куда ему угодно, не считаясь с регалиями и званиями, обходя службу безопасности, кодированные двери и личную охрану. И вдруг оказывается, все деньги мира, должность и власть не могут вернуть ребенка, жену или отца. И как не выставляй на обозрение огромные яйца, обязательно найдется кто-то, кто выкатит еще крупнее.
Пройдя еще пару постов службы безопасности, Егеря встретила юбочка на ножках. Улыбчивая и вежливая, будто только его она и ждала всю жизнь. Девушка повела мужчину по роскошному коридору. Явно работал хороший дизайнер, скорее всего европейский. Результат восхищал, даже не слишком разбиравшегося во всех этих штучках следователя. Крупные картины с тонкой рамкой и видами на улочки, призывно убегающими вдаль и уползающими между уютных домиков. Живые зеленые панно из мха. Мокрые стены, кажется, это так называлось: когда по стеклу или зеркалу стекает вода и расслабляющее журчит в камушках у ног. Островки с креслами и столиками. В общем, интерьер получился красивый, изысканный, мягкий и очень, очень дорогой.
– Прошу, – юбочка на ножках распахнула перед ним дверь, и Егерь оказался в приемной, здесь ему тоже радушно улыбались.
– Георгий Леонидович ожидает вас, проходите, – оповестила секретарша, неожиданно оказавшаяся взрослой женщиной. Стильная прическа из седых волос, отлично сидящий костюм на теле, которому позавидуют молоденькие девочки, и умный прозорливый взгляд.
Егерь даже растерялся. Лет пятьдесят, прикинул он, умна, хороша собой и очень профессиональна. Подобные женщины его завораживали. Он поймал себя на том, что смотрит на нее почти с благоговением. Ужасно хотелось сделать ей что-нибудь приятное. Но слова, как назло, не складывались в комплимент, а в то, что складывались, казалось слишком банальным для такой женщины.
Размышления Егеря прервались шоком. Пройдя в кабинет Георгия Леонидовича, он замер на пороге. Ему потребовалось все самообладание, чтобы сохранить челюсть на месте и не открыть рот. Перед ним сидел потерпевший из дела. Покойник, умерший от инфаркта, и похороненный полгода назад.
– Я рад, что вы нашли время заехать ко мне. Постараюсь не отнимать у вас много времени, – прозвучал довольно низкий и спокойный голос. Егеря удивило полное отсутствие понукающих интонаций, свойственных могущественным людям. Корректная вежливость, даже благодарность за одолжение. – Я все-таки хочу сам объяснить, почему я считаю, что брата убили.
«Брата». Точно, он же знал, что они братья. Теперь понятно, что братья-близнецы.
– Егор Константинович, я вам очень соболезную. Знаю, во втором деле погибший – ваш друг. Очень близкий. Наверное, как мне Гера. Соболезную.