— Харт. Седьмой и последний персонаж. Тоже натурализовавшийся иностранец, живет в Брайтоне с конца прошлой войны. Я подозреваю, что он из Вены, судя по его специальности, но могу ошибиться.
Джонатан допил свой херес.
— И что у него за специальность? — спросил Мэндрейк.
— Дорогой Обри, он пластический хирург. Причем мастер женской красоты экстра-класса. У нас уже есть две женщины, занимающиеся этим делом, так вот вам, пожалуйста, еще и мужчина.
— Вам не кажется, — произнес Мэндрейк после долгого молчания, — что, собрав на уик-энд такое общество, вы накликаете в дом беду?
— Нисколько. — Джонатан усмехнулся. — Главное — не мешать им разыгрывать драму.
— Я думаю, это больше будет похоже на комедию.
— На комедию так на комедию. Как получится.
— А возможно, ничего не получится. Актеры запрутся в своих гримерных или вообще покинут театр.
— Тогда придется вмешаться нам.
— Нам? Вы меня извините, но…
— Ладно, если вы возражаете, то вмешаюсь я один. Но задача не из простых, это верно.
— Рад, что вы это сознаете. — Мэндрейк поежился. — Собирать вместе людей, которых связывают такие отношения, просто опасно. Сами подумайте, два брата, явно недолюбливающие друг друга, и не без основания, а тут еще девушка, которая сначала собиралась замуж за одного, а теперь за другого. Причем этот другой еще раньше ухаживал за ней, а она предпочла его младшего брата. Тут же среди гостей присутствует дама, фактически явившаяся причиной разрыва помолвки Николаса. Эта дама, владелица салона красоты, здесь встретится со своей конкуренткой, которая ее ненавидит, а миссис Комплайн будет вынуждена общаться с доктором, пластическим хирургом, чьи коллеги фактически испортили ей жизнь, и со своей будущей невесткой, которую терпеть не может. Я все верно понял?
— В принципе да, но тут есть еще одна деталь, о которой вы не слышали. Ходят слухи о каких-то тайных отношениях между доктором Хартом и мадам Лиссе. Говорят, она рекомендует своим клиенткам, которым ее средства уже не помогают, ложиться к нему на операцию.
— Деловое сотрудничество?
— Не только. Херси кто-то донес, что доктора Харта видели выходящим из квартиры мадам Лиссе в столь позднее время, что это может скомпрометировать любую женщину. И одет он был так, как положено для любовного свидания. Капюшон плаща (он носит плащи с капюшоном) наброшен на голову, шляпа надвинута до бровей. К тому же говорят, он сильно мрачнеет при любом упоминании о Николасе Комплайне.
— А что это у него за плащ?
— Тирольский, с капюшоном, очень удобный. Непромокаемый. У меня тоже есть такой, его подарок. Я его часто надеваю. Завтра увидите.
— А какой он, этот пластический хирург?
— Весьма приятный. Я нахожу его интересным. Отлично играет в бридж.
— Но завтра бриджа не будет?
— Нет, нет, зачем усложнять ситуацию? Мы будем играть в другую игру.
— Неужели?
— Вам понравится. Очень стимулирующая игра. Надеюсь, она ослабит враждебность. Представляете, Обри, как славно будет наблюдать, когда в понедельник они разъедутся, полные взаимной симпатии.
— Я понял. Вы хотите, чтобы ваша пьеса имела счастливый конец. Это будет не Пиранделло, а скорее грустная комедия в духе «Жильца с третьего этажа» Джерома К. Джерома.
Джонатан встал и протянул руки к огню. Он был невысокий, но смотрелся неплохо, потому что спину держал прямо. Вначале Мэндрейку показалось, что улыбка у него какая-то зловещая, но потом он решил, что это просто игра света. Глаза за толстыми стеклами очков разглядеть было невозможно.
— А что, — пробормотал Джонатан, — счастливый конец, разве это плохо? — Он повернулся к гостю. — Вы, наверное, хотите пойти в свою комнату, Обри. Вам, как всегда, отведена синяя. Дождь, кажется, прекратился. Может, выйдем ненадолго, полюбуемся вечерней природой, прежде чем идти переодеваться к обеду?
— Не возражаю.
Она вышли в обширный холл и направились к массивной входной двери. Когда Джонатан ее открыл, оказалось, что ветер стих, и на пороге их встретила вечерняя тишина английской глубинки. Пахло землей, лишь чуть-чуть присыпанной снегом. Они вышли на широкую веранду, опоясывающую фасад особняка Хайфолд. Далеко внизу сквозь верхушки деревьев смутно мерцали огоньки деревни, а за ней в долине — нескольких разбросанных домов. Небо на юге было усыпано звездами, а на севере вершина горы тонула во мраке. Когда они повернулись к ней, пахнуло холодом.
— Пойдемте, сэр, я замерзаю, — взмолился Мэндрейк.
Джонатан кивнул:
— Да, да, конечно. Пойдемте. Похоже, пойдет снег, так что все замечательно.