Приняв душ и выпив кофе, я решил навестить друга, но Александр опередил меня. Мы столкнулись на углу той самой Зеркальной.
- Очередной труп. – это все, что успел пробормотать друг. Видимо, он не ожидал встречи со мной в этот момент. В свою очередь, меня охватил панический страх и дурные мысли полезли в и без того забитую голову. Мой друг всегда был силен и физически и по духу, но, надо отметить, сегодня он приуныл. Окинув меня ошарашенным взглядом, Александр поделился со мной своими догадками по поводу убийства Елены. А затем, как-то резко потупив взгляд, обмолвился о разговоре со свидетелем нынешнего преступления. Александр поведал мне о криках несчастного парня, о том как тот просил кого-то оставить его. К сожалению, или к счастью, лица нападавшего не разглядели. Я решил, что не стоит рассказывать другу о своей ночной прогулке, а то еще забеспокоится и приставит ко мне охранников. А появляться на улице под конвоем мне как-то не очень хочется.
Видя мое встревоженное состояние, друг посоветовал мне купить травяной успокаивающий чай. Хотя, я не был фанатом чайных церемоний, к совету Алекса решил прислушаться и к концу дня вышел из дома. Магазинчик, где продавался чай самых разных сортов и всяческие травы, находился совсем рядом с участком. Входная дверь была открыта, владелец всегда был рад покупателям. Я вошел внутрь и пробежался взглядом по витринам. Но там было так много различных пакетов и мудреных названий, что я растерялся. В эту же секунду ко мне подошел молодой человек и спросил, что я ищу. Я принял парня за помощника продавца и попросил посоветовать мне что-нибудь успокаивающее. Недолго думая, он вытащил из кармана какой-то сверток и протянул его мне, взяв с меня несколько монет. Тогда мне не показалось все это странным, да и, наверное, сказалась усталость. Я вновь погрузился в свои мысли и побрел домой. Вечера решил не дожидаться, поставил чайник и высыпал часть содержимого в чашку. Когда наконец напиток был готов, я сел на диван и сделал несколько глотков. Привкус у чая был странный. Даже голова немного закружилась, но я продолжал списывать это на усталость. В висках застучало, я опустился на подушку и вдруг услышал голос Елены. А затем и вовсе увидел ее. Дочь стояла в паре метров от меня и, казалось, пыталась что-то сказать, но не могла. Я застыл в оцепенении. Рассудком я понимал, что передо мной не живой человек, но и не призрак, но как такое возможно? Я не мог произнести ни слова. Елена посмотрела на меня еще немного, а затем указала рукой в сторону входной двери. Повинуясь ее указанию, я обернулся, но так и не понял, что пытается сказать мне дочь.
Настал день похорон. Я стоял у свежей могилы, в которую вот-вот опустят гроб с телом моей дочери. Елена и так слишком много времени провела в морге. Её давно должны были придать земле. Я хоронил дочь в закрытом гробу. Мне не дали даже в последний раз взглянуть на неё. С бледного, унылого, серого неба падал снег. Снежные хлопья были пушистыми и обжигающе холодными. Они падали в могильную яму, словно застилая мягкой периной колыбель, в которой будет покоиться моя дочь. Я стоял едва дыша и мысли уносили меня куда-то в прошлое. Похороная церемония прошла довольно быстро, и мой, устремлённый в пустоту взгляд поймал Александр. Алекс приложил ладонь к мраморной плите с надписью: " Навеки сомкнувшая очи и спящая сном безпробудным", и, смахивая слёзы с глаз, посмотрел на меня. Наш немой диалог прервал лучи солнца, которые заставили нас обоих поднять глаза к небу. Это странно, но ощущение было таким, будто она всё ещё здесь. В это мгновенье я впервые почувствовал лёгкость, но отпустить её я был неготов. Поставив последний венок на могилу Елены, я наконец изрёк:
- Моей душе не будет покоя, пока последний вздох не вырвется из груди, сотворившего это с тобой.
Солнечный свет изчез также внезапно, как и появился, снежинки перестали мне казаться пушистыми, одна из них попала мне в глаз, и, я зажмурился.
НОВОБРАНЕЦ.
События тринадцатилетней давности.
Здание больницы было старым и некоторые его части, построенные еще в довоенные годы, напоминали лабиринт: узкие коридоры, высокие стены, карцеры величиной со спичечный коробок, почти прогнивший пол со скрипучими половицами, из-под которых порой выползали многоножки. Все это только добавляло ужаса и без того жуткому месту.
Двумя неделями ранее в психиатрическую лечебницу имени Уильяма Томпсона поступил очередной самородок. У парня диагностировали одну из форм шизофрении. Болезнь проявилась в весьма юном возрасте. Из найденных при молодом человеке документов, удалось установить его личность. Им оказался Тим Эванс. В недалеком будущем полицейские участки содрогнуться от этого имени. К сожалению, никаких сведений, кроме того, как звали поступившего в лечебницу новобранца, не было. Поэтому кто он такой и откуда взялся осталось загадкой. Было ясно только то, что парень был не местный. На момент поступления в учреждение для душевнобольных, на первый взгляд Эванс мало чем отличался от обычного человека. Разве что, он не способен был испытать и выразить ни радости, ни горя. Парень был эмоционально опустошен. Это подтверждал его невыразительный, направленный куда-то в пустоту взгляд. Дни сменялись ночами. Неделю за неделей Тим все больше замыкался в себе, пытаясь спрятаться от окружающего мира в своих фантазиях. Болезнь постепенно стирала грань между действительностью и воображением. Нарушенная деятельность головного мозга сильно влияла на его мысли, и, парень просто перестал отличать реальность от вымысла. Его состояние только ухудшалось. Тим по долгу не мог сконцентрироваться на чем-либо. Изменилась манера его речи: в предложениях терялся смысл и постоянно повторялись одни и теже слова. К смене частым перепадам настроения добавился необъяснимый смех, появляющийся то и дело. В беседе с психиатором, Эванс постоянно озирался по сторонам, брался за голову, словно выдирая волосы и сверля доктора безумным взглядом, пытался убедить того, что кто-то внушает ему мысли об убийстве.