Тщательно контролируя каждое свое движение, Гарри с нечеловеческим усилием оторвался от своего личного демона и отодвинулся подальше.
Под тяжелым поттеровским взглядом, Драко прокашлялся, пытаясь что-то сказать, но только молча и жалко шевельнул губами.
Гарри, растерявший от смущения весь свой боевой запал, только тихо попросил у него:
— Верни мне, пожалуйста, рубашку, Малфой.
Драко неловким движением выдернул откуда-то из воздуха его рубаху, оставленную у Джинни и протянул ему.
Гарри отвернулся к окну, торопливо застегивая пуговицы и пытаясь привести мысли в порядок. Как же хочется. Как сильно он хочет этого проклятущего дьявола. Обнимать, целовать, жадно ласкать, вырывая смущенные стоны. Любить... Любить?!! О чем он только думает. Все неправильно. Так нельзя. Что бы это сейчас ни было — всё бесовское наваждение. Минутное помешательство. Сейчас он наконец-то загадает правильное желание и все эти мысли уйдут из его головы навсегда. Надо только собраться с силами.
Гарри с трудом успокоил дыхание и повернулся к Малфою.
— Ну, что? — нарочито бодрым и громким голосом произнес он, — у меня осталось два желания?
— Одно, Поттер, одно. — Гарри видел, что потерянному Малфою, с лица которого еще не сошел румянец, тоже было неловко. И дышал он так жадно, словно только что пробежал пару километров. Гарри уставился в пол. Ни в коем случае не думать об этом. Не думать. Не смотреть.
Внезапно до мозга Гарри дошел смысл подлых дьявольских слов. Это заставило его встрепенуться и взять себя в руки.
— Как это одно? Да что же это такое?!! Ну почему ты такой нечестный, Малфой? У тебя проблемы со счетом? У меня было пять желаний. Осталось два.
— Шесть, Поттер, шесть, — понуро пробормотал Драко. — Считай сам. Семья — раз, богатый и знаменитый — два, чтобы жить не могла — три, чтобы любила — четыре, чтобы хотела — пять. И сливочное пиво.
— Какое еще сливочное пиво? — заорал Гарри и снова потянулся поймать вруна-дьявола, но вовремя передумал и отдернул руку. Слишком уж часто он стал это делать и слишком уж сильно захотелось встать к подлому обманщику как можно ближе и снова, и снова сжимать пальцами его теплую нежную шею. — Да с чего ты взял, что это вообще желание, Малфой?
— А что же это по-твоему?
— Это всего лишь пиво!
— Что же, Поттер, по-твоему сливочное пиво в этом мире ничего не значит? — казалось Малфой всерьез разобиделся.
— Как бы тебе объяснить, Малфой, чтобы до тебя дошло, — от гремучей смеси эмоций, которые вызывал в нем проклятущий дьявол, Гарри закипал как сердитый чайник, — Вообще-то это не самое значимое явление в моей жизни!
— О-о-о, но кто же мог это знать, Поттер? — в сосредоточенных серых глазах тихо полыхнули смешинки и тут же исчезли. Красивые ровные губы искривила издевательская усмешка. Нестерпимо захотелось стереть ее кулаком или поцелуем. Впечатать его в стену, обхватить лицо ладонями, втянуть в себя нижнюю губу, протолкнуть язык... Гарри вздрогнул и попытался замурлыкать в уме песенку, чтобы сбить свои мысли с толку. Что-то он устал сегодня бороться со своими странными желаниями. А виноват во всем этом... Да уж понятно, кто тут виноват.
— Так что, Поттер, — изящная стройная фигура в черном, как ни в чем не бывало, подобралась к нему близко, слишком близко. Гарри, словно в трансе, не мог отвести глаз от бликов на кожаных штанах, уже не отдавая себе отчета, что беззастенчиво пялится на малфоевскую ширинку. — Будешь загадывать последнее желание? — В тихом голосе Малфоя была... надежда?
Гарри встряхнул головой, решительно прогоняя неправильные мысли, и кивнул.
— Значит так. Я хочу быть богатым, образованным, знаменитым и умным. А еще потрясающим любовником! — торопливо прибавил он и с подозрением уточнил, — Ты все это можешь?
Услышав это желание, Драко не сдержался и хмыкнул.
— Да уж постараюсь, Поттер, постараюсь. Правда, несколько странно, что ты забыл загадать мелкую Уизли. Но так и быть, я тебе ее предоставлю. Уан. Ту...
====== Превращение седьмое ======
Министерский бал был в самом разгаре. В огромные окна старинного особняка изредка врывался теплый летний ветер и надувал шторы прозрачными парусами. Разгоряченная Джинни вдохновенно вальсировала в умелых мужских руках. Гарри бережно прижимал девушку к себе и любовался ее румянцем и золотистым локоном, выпавшим из высокой прически. В этот раз он останется с ней во что бы то ни стало. И никаких чертей!
— Ты сегодня очаровательна, дорогая. — Гарри нежно склонился к изящному ушку партнерши и, улыбаясь, прошептал их привычную шутку, — так какого дракона мне сегодня придется убить, чтобы стать достойным такой принцессы?
— Давай обойдемся без убийства невинных созданий, Гарри, — Джинни задорно улыбнулась ему. — Лучше проводи меня в комнату, мне бы хотелось передохнуть.
Гарри учтиво подал партнерше руку и самая популярная пара этого сезона торжественно выплыла из зала. Он стремительно увлекал партнершу, как можно дальше, пытаясь убежать от посторонних глаз и от своих несвоевременных воспоминаний о пушистой белой челке, несчастном голосе и черной блестящей коже, туго обтягивающей тощие вызывающие бедра. Не думать, не вспоминать. Ведь дураку понятно, что врал и играл роль, подлец.
Тем более Джинни — вот она рядом, очаровательная, нежная, влюбленная. А где эта белобрысая нечисть болтается — черт его знает. В прямом смысле этого слова. Гарри вздохнул, пытаясь сосредоточиться на текущем моменте.
В самом дальнем зале ритмы вальса были уже не слышны. Мягкий летний вечер вливался в распахнутые настежь окна богато обставленной комнаты, кружил вокруг мраморных затейливых колонн и уплывал в дальний угол по направлению к громадной королевской кровати. Аромат сирени и весенней травы висел во влажном терпком воздухе. Где-то в глубине дома играл ненавязчивый тихий блюз и, вторя ему, в траве мелодично свиристели цикады. Джинни отвернулась от окна и влюбленно посмотрела на своего избранника. Закатные лучи придавали завершенность романтической мизансцене и накладывали на девичьи щеки нежный румянец. Гарри перевел взгляд с розовеющего неба на застывшее в напряженном ожидании лицо девушки и осторожно взял ее за руку.
— И стонет скрипка, как душа в мученье; печальный вальс и томное круженье, и небеса, как алтари, горят... — Гарри шептал дивные строки, глядя в сияющие глаза своей прелестной спутницы.
— Как прекрасно. Кто это? — тихо спросила его Джинни.
— Бодлер, — не замешкавшись ни на секунду, ответил Гарри и сам удивился, что знает. — Но разве на этом свете может быть хоть что-то прекраснее тебя? — учтиво спросил он, энергично выдворяя из головы нахальный белобрысый образ, всплывший там в качестве ответа.
Джинни расцвела улыбкой и чуть подалась ему навстречу в немой мольбе.
Это был идеальный момент для поцелуя. Словно качаясь на нежных волнах незнакомого блюза, Гарри бережно притянул девушку к себе и наконец-то прижался к ее губам...
И ничего не почувствовал. Ну то есть совсем ничего. С тем же успехом он мог целовать престарелую тетушку или каменную горгулью.
Гарри с недоумением отстранился от таявшей в его руках Джинни и изучающе оглядел ее, а потом и себя.
Ну и что на этот раз не так? Он красив, богат, образован. Все было правильно, как он и заказывал. Вот только Джинни его больше не привлекала. Совсем. Может быть кто-нибудь объяснит ему наконец в чем тут дело?