Выбрать главу

Правда, вначале Петр постарался остудить пыл юного любителя, объяснив, что за кажущейся простотой исполнения трюка и непринужденностью его показа стоят годы тренировок. И фокус, на исполнение которого уходит от секунды до минуты времени, требует нескольких недель или даже месяцев напряженной работы.

Данила попросил показать один трюк, требующий ловкости пальцев, и после этого три дня не заходил к соседям. Светлана, думая, что он обиделся, звала его в гости, но он вежливо отказывался и проводил время в своем углу возле окна.

Там он, вооружившись колодой старых отцовских карт, тренировал свои пальцы. Колода все время норовила сбежать из маленьких ладошек, разъезжаясь в стороны и падая на пол. Пальцы казались деревянными и непослушными.

И когда отчаявшийся Данила начал подумывать о том, чтобы бросить это занятие, его с колодой карт застал дядя. Вначале он нахмурился и собрался отчитать племянника, так как, по его мнению, с карт начинается дорога, ведущая в те места, где обитает родня Косорукова. Но, выслушав торопливое объяснение Данилы, оттаял:

– Тогда тренируйся, малой. Я тебе так скажу: здесь, как в любом деле, нужна практика. Ты думаешь, меня в армии научили стрелять? Ничего подобного. Дали в руки автомат, патроны, показали мишень – стреляй! А уж насколько метко ты будешь стрелять, зависит только от тебя. У меня тоже сначала не получалось, но после пары тысяч выстрелов я научился попадать точно в яблочко. Так что сделай этот трюк тысячу раз, и у тебя все получится.

* * *

Через три дня Данила постучал в дверь соседей.

Светлана кормила овощным пюре маленькую Вику, а Петр возился на полу с непонятным плоским ящиком, подсоединяя его к телевизору черными проводами, похожими на змей. Когда дверь открылась, он прервал свое занятие:

– Привет, ты куда пропал?

Данила вертел в руках старую и засаленную карту.

– Петр Зиновьевич, смотрите…

Удерживая ее в ладони правой руки, он провел над ней пальцами левой, и карта исчезла. Показав руки пустыми с двух сторон, Данила достал карту из-под рубашки. Петр переглянулся со Светланой, усмехнулся и махнул рукой:

– Садись, чай будем пить. Кстати, ты вовремя пришел, я как раз собирался идти за тобой.

Данила уселся за стол с резными ножками и выжидающе посмотрел на Светлану.

Та потрепала его по густой черной шевелюре:

– Молодец, Даня. Петр, скажи что-нибудь, наконец!

Продолжающий возиться с кабелями Петр, не оборачиваясь, пожал плечами:

– А что говорить? Я и не сомневался, что у него все получится, тем более Виктор сказал мне, чем он там занимается… Ну все, готово! – Он довольно вздохнул и уселся на ковер возле телевизора. – Сейчас я вам такое покажу…

Экран загорелся, и все увидели огромную сцену театра, освещенную приглушенным светом прожекторов, тяжелый бархатный занавес и позолоченные колонны.

– Это не Оперный, – уверенно заявил Данила, не раз бывавший с матерью в львовском театре.

– Точно, не Оперный, – согласился с улыбкой Петр, не отрывая взгляда от экрана, с которого поплыла ненавязчивая классическая музыка.

По сцене стелился голубоватый дым, придавая ей загадочный и мистический вид. Вдруг посередине сцены возникло облако дыма, и, когда оно рассеялось, все увидели появившуюся фигуру.

– Как он там… – начал пораженный Данила, но Петр приложил палец к губам:

– Ш-ш-ш… Смотри очень внимательно.

И Данила смотрел…

Молодой мужчина на сцене был строен, красив и элегантен. Одет он был в черный фрак, белую рубашку с жабо и черные блестящие туфли. Он выглядел словно граф, вышедший на минутку из своего замка, но не просто граф, а граф Калиостро!

Он поставил трость на сцену, и она превратилась в маленький столик, накрытый бархатной тканью. Элегантным движением он снял с рук белые перчатки, подбросил несколько раз их на ладони, и они превратились в белоснежного голубя, который, описав круг, уселся на столик.

Невидимый зал взорвался аплодисментами, а загадочный граф, улыбнувшись белозубой улыбкой, образовал в своей руке самое настоящее пламя. Оно горело меж его пальцев, не причиняя им никакого вреда. Легкий взмах руки – и сгусток пламени прямо в воздухе превратился во второго голубя.

Гром оваций снова прокатился по залу, а маг как ни в чем не бывало продолжал свое фантастическое представление. Быстрыми, но точными движениями он закатал рукава фрака вместе с рубашкой и продемонстрировал пустые руки с длинными и тонкими пальцами. Сняв с себя тонкий белый шарф, маг вытащил из него… горящую свечу! Затем она распалась на две части… Нет, это уже две свечи держит волшебник. Сняв с фитиля огонь пальцами, он подбросил его в воздух и достал прямо из пустоты третью свечу. Через секунду все предметы растворились в воздухе, словно их и не было, а в пустых руках материализовался очередной голубь. Маг погладил его и выпустил из рук. Голубь взлетел в воздух и в нескольких метрах над сценой превратился в белый шарф, незадолго до этого бесследно исчезнувший. Ловко поймав шарф, маг надел его на шею и с достоинством поклонился. Зал взорвался такими бурными аплодисментами, что, казалось, задрожали стены театра. Экран телевизора давно погас, а Данила все никак не мог выйти из шокового состояния, в которое его повергло выступление неизвестного иллюзиониста.