- Тебя бы познакомиться с какой-нибудь лисицей, - Ян Гуйцзу подкладывает мне мяса в рис. Не в первый раз: в плошке образовалась уже горочка из кусочков, которые я не смогу проглотить при всём желании.
- У тебя и они в знакомых водятся, шисюн? – вырванная издалека, куда отстранилась, я откладываю палочки, но старший соученик вкладывает мне их обратно в ладонь и буквально заставляет есть, хотя кусок в горло не лезет с утра. Приходится подцепить немного риса.
- Я же был хозяином порочного базара! – с гордостью напоминает Ян Гуйцзу. Он жуёт с наслаждением и не позволяет мне говорить вплоть до тех пор, пока я не съедаю часть подкинутого мяса.
- И зачем же знакомить меня с лисицей? – интересуюсь и суплю брови.
- А как иначе научить тебя смеяться?
- По-твоему, у меня есть причины смеяться?!
Под давящим взглядом я доедаю всё, что было в плошке, а мне ещё и закуски подталкивают. Их я всё же отвергаю, как бы старший соученик меня ни осуждал.
- Разве произошло что-то плохое, шимэй?
- А нет? – встав, я быстрыми шагами меряю покои. – Представители Сюэсэ Хоянь изъявили желание появиться на собрании школ заклинателей! И как мне им отказать?
- Не отказывай.
- Не отказывать? – возмущённо переспрашиваю я. – А если не отказывать, то как мне тогда пресечь кровопролитие? Главы дворцов вымотали меня даже тогда, когда ученики Сюэсэ Хоянь просто ни с того ни с сего начали помогать людям, и ждали от меня каких-то пресекающих или иных действий. Чего они ждут от меня сейчас? Как потребуют поступить? И если я не поступлю так, как им хочется, какова вероятность, что в этот раз я их сдержу?
Рухнув на кровать, я стучу пальцами по лбу, чтобы отвлечься. Ян Гуйцзу приближается и садится рядом:
- Ты могла бы есть вместе со всеми учениками, а не здесь. И больше доверять хотя бы мне с учителем, способным прикрыть твою спину.
Воздух шумно выходит изнутри. Я схожу с ума, как же я могу доверить кому-то такое? Крестьянин или ещё кто мог бы предположить, что его прокляли, но не я, окружённая теми, кто почувствовал бы проклятие, подведи меня собственное чутьё. «Меня преследует мальчик, которого я видела ребёнком. В бамбуковой шляпе», - так и поведать?
- В твоё отсутствие, если ты не заметила, никто не умер, - хмыкает Ян Гуйцзу.
- Зато пришло это дурацкое письмо с прошением посетить Нинцзин. И не притворишься, что не получали!
***
Несколько дней спустя я бреду по бамбуковому лесу, стеной ограждающему дворец Безмятежности от остальной части школы. С нежностью и заботой доносится мелодия сяо, предназначенная кому-то определённому, никак не мне. Для всех так никогда не играют, хотя небожители отдали бы нефритовые горы и золотые изваяния, а смертные – последнюю еду, лишь бы услышать столь чувственную, личную игру. Мне же случайно повезло прийти именно в этот день и этот час, когда в хижине для медитаций уединились двое.
- Глава школы Ван? – Ли Лунмин, старшая ученица и супруга шишу Бая, замечает меня прежде, чем я захожу внутрь, в окно, у которого сидит.
Войдя, я удостаиваюсь уважительных кивков. Рука Ли Лунмин поглаживает округлый живот. Тяжесть сгладила худобу шимэй Ли, но, что бы ни говорили злые языки, не уменьшила красоту, сведшую главу дворца Безмятежности с пути одиночества и преданности всем людским идеалам.
- Глава школы Ван, вы разыскивали нас по определённому делу? – Бай Хэпин, прервавший мелодию, стоило его жене заговорить, кладёт сяо на небольшой стол и встаёт рядом с кроватью, где расположилась супруга. Ли Лунмин касается его пальцев – и без слов, по жестам понятно, как им помешали наслаждаться обществом друг друга.
- Во время разбирательства в Фаньжуне я натолкнулась на это, - вынув из бездонного рукава завёрнутый в талисманы нож, я выкладываю его на стол. – Не безопаснее ли будет отдать его в небесную столицу вашему ученику?
Бай Хэпин смело берёт оружие и вертит в руке.
- Вы показывали его дашисюну?
Я красноречиво закусываю губу.
- Или же вы не хотите, чтобы хоть кто-то знал, что тёмный артефакт у вас был? – понимает шишу Бай.
- Наличие у меня ножа убийцы вызовет ненужные вопросы, - не отрицаю я. – Мною и без того недовольны, как и моим учеником, как и шисюном Яном. Появление этого ножа может стать последней каплей в чаше терпения.
Осознание этого приходит не сразу, но, когда приходит, я в страхе устремляюсь к тому, кто не станет трепаться о моём подарке. Даже если клинок полезен и редок, засветить его у себя сейчас, перед собранием школ, я никак не должна.
- Дашицзе, - Ли Лунмин встаёт и в голос её звучит холодок. – Ты полагаешь скидывать ответственность с себя на моего учителя – идея достойного человека?