— Как ее зовут? — спросила Анета Джанали.
— Ада, — ответила Мартина.
— Аооода, — поправил Хальдерс, произнеся имя на гетеборгский лад.
— Потрясающе, — сказала Анета.
— Тебе нравится имя? — спросил ее Бергенхем.
— Потрясающее, — ответил за нее Хальдерс.
— Разрешите, — сказал Винтер, входя с коробкой «Куба традиционалес», которую он купил в Лондоне.
— Это ведь я должен угощать, — сказал Бергенхем.
— Конечно. Но пока у тебя не зажила голова, позволь мне предложить эти классические сигары, чтобы не нарушать традицию[5].
Хальдерс налил виски себе и Макдональду.
Винтер разговаривал с Меллестрёмом и Бергенхемом, которые держали по бокалу вина. Они стояли у окна, смотрели, как на улице смеркалось. Подошли Анета и Мартина.
— Был шанс, что мальчик выживет, и мы сразу же решили держать это в тайне, — сказал Макдональд Хальдерсу. — Мы поговорили с родителями и остальными, кто должен был быть в курсе, и выжидали.
— Господи, — сказал Хальдерс, — я чуть в обморок не упал, когда Винтер нам рассказал.
Тут появился сам Винтер с бокалом в руках.
— Все-таки пьешь? — спросил Макдональд.
— Иногда-то надо.
Шли часы. Ада спала в коляске в спальне Винтера. Макдональд сидел с Меллестрёмом, обсуждал ХОЛМС и последние события. Ханне, Анета и Мартина снова стояли у окна с бокалами в руках. Халдерс бродил, углубленный в думы, среди бутылок. Он только что поделился с Макдональдом историей краж его машин.
— И это в таком красивом уютном городке? — удивился Макдональд.
— У нас машины крадут чаще, чем в любом другом городе Европейского Союза, — похвастался Хальдерс.
Винтер сидел на кухне с Рингмаром. Между ними стояли пиво и грог. Голос Рингмара становился нервным.
— Ты хочешь сказать, что он разлил кровь животного в своей квартире? — спрашивал он.
— Он признал свою вину, — отвечал Винтер.
— Ублюдочный викинг.
Рингмар потянулся за бутылкой пива и опрокинул стакан с грогом.
— Черт. — Он сделал движение, словно искал тряпку, чтобы вытереть стол.
— Оставь, — сказал Винтер.
— Какой ублюдок, а, — повторил Рингмар.
Они помолчали. Из комнаты доносилась музыка.
— И ты думаешь, он не успел пустить кассеты на продажу?
— По-моему, нет. Если он вообще собирался это сделать, — сказал Винтер.
— А для чего же они это делали?
— Наверное, это был не главный мотив.
— По-моему, речь идет о сумасшедших деньгах. Это бизнес, и не надо себя обманывать, что деньги тут ни при чем.
— Наверное, для Викингсона это было важно.
Рингмар молчал.
— Если записи попадут на рынок, Макдональд узнает об этом. У него в этом мире есть доверенные лица, у которых есть доверенные лица.
— А у Болгера, значит, другие мотивы, — сказал Рингмар, не глядя на Винтера.
Теперь молчал Винтер.
— Они использовали друг друга, — продолжал Рингмар. — Двое психов, но на разный лад.
— Я звонил матери, — вдруг сказал Винтер.
— Что??
— Я позвонил матери и спросил ее о том, что было двадцать лет назад. Она вдруг стала острой как бритва.
— Острой как бритва?
— Я спросил ее о том, чего не мог видеть или понимать из-за возраста, и она частично дала ответы на мои вопросы.
— О тебе и… Болгере?
— О том, какой он был. Что произошло тогда. И потом.
— А что произошло?
— Он был болен.
— Он действительно тебя ненавидел? — спросил Рингмар, тут же подумав, что трезвым он бы такой вопрос не задал.
— Я не могу ответить на этот вопрос.
Они помолчали. Рингмар отхлебывал пиво.
— Но он хотел встретиться со мной на моем поле. Это было единственное, что занимало его мысли. Он решил проверить меня в моем деле. Так мне кажется.
Рингмар предпочел не развивать тему.
— Музыка кончилась, — сказал Винтер.
— Что?
— Я пойду поставлю другой диск.
— Что это еще такое? — спросил Хальдерс.
— Чарли Хаден и его «Квартет Вест», — ответил Винтер.
— Хорошо играют.
— Да.
— Хотя и джаз. Это ведь тоже называется джаз?
— Это бессмертные мелодии Америки сороковых и пятидесятых годов.
— А конкретно?
— Да, это джаз.
Ян Меллестрём делился с женской половиной своего отдела переживаниями по поводу последнего романа. Ханне и Анета слушали. Сара Хеландер держала его за руку, выражая сочувствие.
Винтер сидел на полу рядом с Ханне.
— Я просто пошутил, — жаловался Меллестрём. — Она взяла камень и кинула его в море.