И шла рябь по воде, словно брала ее дрожь.
Всю ночь, только смыкала Аганя глаза, вышагивал из берега образом Бобкова кусок земли, вырывался, раздирая себя в клочья, и рассыпался по воде шрапнелью.
На утро прибыли Берштейн и она, та необыкновенная женщина. Они приплыли на моторной лодке, поднялись на берег. Проходчики вкапывались в землю, Аганя сортировала пробы. Начальник партии бодро поприветствовал тружеников передового фронта, поздоровался с каждым отдельно, потрогал породу на ощуп. И настойчиво стал указывать своей спутнице, называя ее по имени-отчеству, Еленой Владимировной, на гряды траппов.
Аганя приглядывалась из-подтишка к Елене Владимировне и вновь удивлялась: почему эта женщина кажется такой необыкновенной? В сатиновых шароварах, в клетчатой хлопчатобумажной рубашке? Но как-то особенно выгнута спина, голова склонена, будто в робости, а гладкое лицо с чуть выпирающим подбородком и высоким лбом напоминало далекий утес, возвышающийся над водами.
С лопатой в руках Аганя попробовала повторить ее движения, и ей показалось, что получилось. Также плавно двигалась голова, подавалось плечо к подбородку, и лопата загребала, словно весло.
— Бог в помощь, — раздался резковатый голос.
Аганя одернула на себе одежду, будто прихватили ее голой. Из-за деревьев вышел Бобков. Проходчики приостановили работу, смотрели на него: «Бопомощь» — говорили старики в деревне. Но здесь так не говорил никто.
Бобков ни с кем отдельно не здоровался, но все проходчики дружно заулыбались ему, вскинули в приветствии руки. Он и похож был на них: вроде и улыбался, и поигрывал желваками. Чуть щерился и откидывал при ходьбе ворот рубахи плечами, как это обычно делали бывшие заключенные. Только ученый.
Подошел к геологам. Перекинулся двумя-тремя словами, и уже в следующее мгновение стоял в сторонке, смотрел на реку. Аганя замечала, что и во вчерашнем разговоре у костра он вдруг также оказывался в сторонке, и всегда в задумчивости вглядывался в течение вод.
Агане неловко было постоянно смотреть на геологов. Поэтому с каждым новым взглядом она замечала движение. Елену Владимировну словно утягивало к Бобкову. Нет, она не подходила к нему, оставалась рядом с начальником второй партии. Лишь отстранилась, как-то вся, всем существом подалась туда, где в мыслях своих стоял сухощавый плечистый человек. Аганя понимала это и, как ни странно, сердцем помогала ей. И почему так было жалко, так хотелось оберечь этого сильного и умного человека?
— Обратите внимание, Андрей Николаевич, сколько на этой косе трапповых галек и валунов, — заговорил Берштейн. — А именно здесь, как вы знаете, на днях, так сказать, «сдох олень».
Аганя слышала, как давались радиограммы: «Сдох олень». И сначала очень удивлялась: почему, когда сдыхает олень, очень радуются геологи? Потом радиограммы сменились: «Высылайте лаборантку». Здесь радость мужчин была понятна. Но она уже догадалась, что они означали очередную находку. Не знала только, какую именно.
— Если пойти в лес, обязательно найдешь гриб, — проговорил Бобков.
— Извините, Андрей Николаевич, — стал жестче начальник партии, — но этих грибов, как вы выразились, найдены уже тысячи. Пройдены сотни тысяч километров. Подняты сотни тысяч кубометровых проб! По каждой линии канав подсчитывалась количественная взаимосвязь между гальками траппов и пироксена с зернами наших находок! И везде среднеарифметические значения показывали: существует прямо пропорциональная закономерность!
— К сожалению, метод математического анализа не подтверждает этой зависимости, — Бобкову, видно, не очень хотелось спорить. Но и не спорить он не мог.
— Андрей, ведь твои исследования делались на основе наших находок! На моем же фактическом материале! И неужели ты мне будешь доказывать, что здесь, на Вилюе, дела обстояли иначе? Я избороздил его вдоль и поперек, я сам лично изучал каждый шурф и каждую канаву… И каждый раз убеждался: мой метод верен! По мере увеличения галек траппов и пироксена увеличиваются находки кристаллов, по мере уменьшения — соответственно уменьшаются.
— Это может доказывать, что угодно. Например, то, что здесь, на излучине, усиливается вынос со дна реки. Но это никакого отношения не имеет к природным месторождениям. — Начинал горячиться Бобков.
— Я не утверждаю, что траппы материнская порода. Я полагаю, что единая бальзатовая магма…
Аганя перестала понимать смысл. Слова звучали колдовским заговором: «Ультроосновные», «дифференцианты», «щелочные»… Ей было стыдно, что не знает этого языка ученых людей: вот они, рядом, а другие!