Элейла подошла к окну, возле которого стояла Тиана, и тоже выглянула. Чуть сморщила вздернутый нос, когда увидела обнимающихся с покупателями женщин.
— А, ты о караванных девках.
— О ком?..
— Эти виверны сами продали себя в рабство, чтобы выбраться за пределы пустыни. Добровольно связали себя с караванщиками или купцами магией — и теперь выполняют любую работу, которую им поручат. Обслуживают целые караваны по пути через пустыню... В некоторых Городах считается, что ночь с виверной может навсегда прогнать мужскую слабость. Этот караванщик хорошо наживется на них, пока стоит здесь.
— Виверны ведь оборотни, — сказала Тиана, чувствуя, как внутри что-то смутное шевелится в ответ на эти слова. — В Городе Миражей оборотней не считают людьми?
— Считают. Но Хазафир поселила их в пустыне не просто так. Ящерицы живут на побережье Большого Океана, черные волки — на дальнем севере, птицы — в горах, а драконы и виверны здесь. У каждого в этом мире есть свое место и предназначение. Мы тоже могли бы уйти от песков не сражаться с драконами, не подставлять свои лица и лица наших детей под их огонь. Но они каждый раз приходят, чтобы попробовать сравнять Город Миражей и другие Города с землей. И мы каждый раз даем им отпор, спасая мир, который лежит за нами. — Голос Элейлы зазвенел от гордости за свой народ. — Жизнь в пустыне непроста, но это наше место и наше предназначение. И мы возносим хвалу Хазафир каждый раз, когда его выполняем.
Он указала вправо, туда, где из зелени густого сада поднимался к небу острый шпиль величественного здания, выложенного белым и песочного цвета камнем. К зданию примыкало еще одно, гораздо менее величественное, но явно с ним связанное.
— Это — храм Хазафир. Рядом с ним — Зал, где обучают танцовщиц, которые помогают заклинателям отгонять драконов. Некоторые служительницы храма — бывшие танцовщицы, ушедшие на покой. Некоторые — вдовы или матери, потерявшие от огня драконов своих детей.
Тиана вспомнила, о чем говорил ей Айон.
— Мы можем сходить как-нибудь в этот храм? Я не помню ни одной молитвы Хазафир, но, может быть, когда я приду туда...
— Конечно! Претемная наверняка ждет твоей благодарности! — воскликнула Элейла, явно обрадованная этими словами. Но тут же ее милое лицо стало серьезным. — Я принесу тебе свиток с молитвой сегодня, и ты ее выучишь до того, как пойти в храм. Мы должны чтить заветы Хазафир и не гневить ее бессвязными речами в ее же доме.
Элейла отошла от окна, и Тиане пришлось последовать за ней. Она и не заметила, когда Зархида успела принести в комнату одежду: странное одеяние, состоящее из длинной, до пола, струящейся юбки белого цвета и черной рубашки с застежками и высоким воротом до самого подбородка. Тут же лежала длинная черная накидка, настолько густая, что Тиана усомнилась в том, что сквозь нее сможет увидеть хоть что-нибудь.
Подойдя к кровати, на которую служанка положила наряд, Элейла остановилась и обернулась.
— Это для завтрашней беседы с госпожой Мусидэ, мехдар. Она — старший заклинатель города, и власти гёнхарры хватает на то, чтобы приказать ей прийти сюда, но...
Она замялась.
— Завтра ты и Айон должны будете пойти к ней. Обитель заклинателей находится на другом конце города, на обращенной к пескам стороне. Ты должна будешь надеть эту одежду и закрыть лицо накидкой.
Тиане не понравился тон, каким это было сказано. Голос Элейлы звучал совсем по-другому в день, когда она поприветствовала пробуждение Тианы, да даже у окна, когда она рассказывала о вивернах, он звучал совсем не так.
Но стоило ей упомянуть госпожу Мусидэ... Называя ее имя и имя Айона, Элейла будто чего-то... опасалась.
Как будто вот-вот была готова попросить Тиану не причинять ее брату зла.
— Твой брат тоже говорил мне о госпоже Мусидэ, — сказала Тиана.
Элейла торопливо кивнула.
— Она — могущественный заклинатель, мехдар, один из самых сильных в округе. Если на тебе лежит проклятье, отнимающее память, она его обязательно распознает.— Она протянула унизанные украшениями руки и осторожно коснулась плеч Тианы. — Может быть, уже завтра ты вспомнишь, кем была. Я буду молиться об этом, пока вы будете в Обители.