Тиана открыла глаза и уткнулась взглядом в высокий воротник его темно-синего одеяния. А над ним были твердый подбородок и губы... они вдруг оказались так близко, что она едва не зажмурилась снова.
— Это... больно, — выдавила она, все еще прижимая к ране руки. В ней щипало, крутило, жгло. Тиана попыталась пошевелить ногой, но она была как будто чужая.
— Прости, что не предупредили тебя, — сказал Айон, бережно накрыв ее руку своей рукой. — Ожидание боли могло помешать тебе сосредоточиться. Но она скоро пройдет. Обещаю. И ты увидишь сама, насколько быстрее пойдет заживление.
Тиана не знала, куда девать взгляд: его рука, его лицо... Она даже почти забыла о боли, хоть та и оставалась по-прежнему сильной. И танец! Она вдруг поняла, что сидит почти у самой статуи богини, облаченной в красное одеяние. В красное — а ведь она начинала у статуи в синем!
— Скажи, я прошла испытание? — спросила она Айона. — Я танцевала?
— Да, — сказал он просто. — Поэтому магия Зала и взялась тебя исцелять. Она признала в тебе свою.
Он тоже пристально глядел ей в лицо, когда говорил, и грозовые тучи в его взгляде, казалось, сгущались все сильнее с каждым мгновением. Она вдруг подумала, что уже скоро ей придется оказаться в самом сердце этой грозы. Хазафир великая, пусть до этого времени к ней вернутся воспоминания! Пусть она окажется этому мужчине достойной спутницей, а не смертельным врагом!
— Обвей мою шею рукой, мэрран. Я донесу тебя до повозки, — сказал Айон, и лицо его оказалось еще ближе, когда Тиана сделала, как он повелел.
Его запах — холодный, чуточку горьковатый, явно магический — наполнил ее ноздри. Он легко оторвал ее от земли и понес через Зал к выходу, по пути обмениваясь с госпожой Эмберуз любезностями и обещая прислать Тиану в Зал для обучения сразу же, как он представит ее Городу, а она неосознанно прижималась к его груди, чувствовала вибрацию властного голоса и молчала.
И вдруг Тиана вздрогнула и, подняв голову, внимательно вгляделась в это красивое лицо.
— Та женщина-маг из видения, — слова вырвались из нее, прежде чем она успела их остановить, и Айон ощутимо напрягся под ее руками, став твердым, как камень-афатран. — У нее было твое лицо.
Он ответил ей без промедления, голосом, наполненным печалью и любовью.
— Я знаю, мэрран. Это была моя мать.
7. Айон
Через два дня Айон, гёнхарра Города Миражей, представил добрым жителям Эр-Деяла свою нареченную Тиану, акамаль-мэрран.
На дворцовой площади установили помост, украшенный цветами и лентами синего и золотого цвета, вокруг собрались слуги с разноцветными опахалами, порхали танцовщицы, трубили рога, главный жрец Хазафир прочел благодарственную молитву.
Тиана, облаченная в церемониальное платье цветов гёнхарры, под звон бубнов и бой барабанов торжественно обнажила голову и показала Городу Миражей свое лицо. Айон взял свою единственную за руку и провел по площади, позволяя всем желающим поздравить их и получить подарки — мелкую монету, сладости, ленту для волос.
Считалось, что в день представления за акамаль-мэрран наблюдает сама Хазафир. Тиане под ноги кинулся какой-то маленький ребенок, и она подняла его на руки и поцеловала в розовую щечку — толпа разразилась приветственными и завистливыми криками, а мать девочки еще долго восклицала, похваляясь:
— Вы видели, вы видели? Моя дочь побывала на руках самой акамаль-мэрран! Она отмечена!
Целый вечер развлекали собравшихся огнеглотатели, танцовщицы и маги. На расставленных по площади столах ждали желающих холодные фруктовый чербет, вино, кислое молоко горбунов. Слуги ловко нарезали острейшими ножами-афатрами пастилу, мармелад, раздавали в принесенные блюда замороженные в сливках фрукты.
Госпожа Весахми стояла рядом с главным пекарем и провожала взглядом каждый поднос с едой, каждое ведро с напитком, выплывающие из дворца. Айон почти слышал, как считает она в уме расходы, но сам он об этом сегодня не думал. В последний раз церемония представления акамаль-мэрран состоялась в Городе Миражей двадцать семь Жизней назад, но бывало так, что между одной церемонией и другой проходило пятьдесят Жизней и даже больше.
Городу Миражей не помешает большой праздник в преддверии времени драконов. Настоящий праздник, не омраченный болью потерь.