Тиана вцепилась в спинку кресла так, что побелели пальцы.
— Но эта женщина уже была безумна, когда взялась за оружие. И я не вижу в ней света разума сейчас, когда ее касаюсь, а значит, он покинул ее навсегда. Она пуста и слепа. Она уже мертва, и наказание ей не поможет осознать вину. Не сможет оно и ее искупить.
Айон вытянул руку в сторону, и Тирузин вложил в ее кинжал-афатр. Толпа затаила дыхание.
— Я могу отсечь ей руку прямо сейчас, но пострадает только ее тело. Каждый из нас может бросить в нее камень, но пострадает только ее тело. Кому из нас нужны такие страдания, пусть подойдет и возьмет из моих рук этот афатр. Вы можете сами свершить возмездие, если хотите.
В толпе зашевелились, запереглядывались, заволновались.
— Выйдите сейчас, или позвольте мне самому вершить суд.
И снова наступила тишина.
— Займира, дочь кузнеца, — Айон занес руку, и безумная покорно и безучастно проследила слепым взглядом за этой рукой, — именем Бессмертного я дарю тебе свое милосердие и избавляю от мук. Я низвергаю тебя во тьму, где ждет тебя для высшего суда Претемная Хазафир, и я буду молиться за тебя и просить ее о милости. Твое сердце умерло. Я отправляю твое тело следом за ним.
Айон ударил.
По толпе пронесся вздох.
Безумная женщина закрыла глаза и медленно опустилась на колени, не издав ни звука.
Айон отступил на шаг, и она упала лицом вниз на пол и больше не шевелилась.
Но Тиана отметила это все краем глаза. В толпе, в самом углу у дверей, она вдруг заметила человека, молодого мужчину, который смотрел на нее, пристально и тревожно. Мужчина был выбрит наголо, а на его одежде темнела затейливая вышивка: дракон с раскрытой пастью и меч, нацеленный в эту пасть.
Все это заставило клубящийся туман ее памяти сгуститься в нечто среднее между узнаванием и забвением.
Автор приостановил выкладку новых эпизодов