В темноте приятно. Никаких мыслей, вопросов. Ни печали, ни радости, ни чувств, ни эмоций. Пустота. Бездна. Личная чернь.
Вижу белого мотылька. Осторожно иду за ним. Маленькое создание машет крыльями и манит за собой. Тянусь рукой и, прикоснувшись, чувствую пронизывающий холод. Белый перламутр остается на кончиках пальцев.
«Вика, у тебя получилось», — слышу одобряющий голос Веры Васильевны.
Я открываю глаза. Темнота рассеивается. Оранжерея плывет и качается.
Женщина подхватывает меня под руку и помогает присесть на скамейку возле стены. Шмыгая, вытираю нос и замечаю на руке кровь.
— Отдать глубинную будет сложней, но ты справишься. Я наполню тебе силой чуть позже. Первое время будет казаться, что тело потеряло вес, а стены сдавливают, но потом привыкнешь и оно отпустит. Пойдем. Вика, это нужно сделать, иначе Марк применит икс и…
— Я умру?
Вера Васильевна пожимает плечами.
— Скорее всего. Ты не маг. Для тебя икспам смертельно опасен. Марк потому и тянул с этим. Он думал, что есть шанс сделать тебя магом. Только не всем это дано. Ты — сильный телепат и знахарь. Точно еще видно. Магического дара в тебе нет. Он другой на вкус, и эффект отличается.
— Пусть лучше я умру, чем он… — почти не слушая, бормочу я.
— Глупости. Никто не должен умирать. И ты можешь защитить и Марка, и себя. Просто помоги ему обойти блок. Если ты ослабишь нагрузку, а он осторожно продавит защиту вы пойдете навстречу, и все получится. Не слушай Николая и ничего не бойся. А мысли Верхний не все может читать, а только незначительные и те, которые без защиты. Так что тайны твои в сохранности. Знаю, что ты что-то скрываешь, и что именно даже гадать не хочу. Вика, это твоя жизнь и только ты можешь решать свою судьбу. Выберетесь с Вольным и все наладится, вот увидишь.
— Я устала и запуталась. Вера Васильевна, это закончится когда-нибудь? Вы верите, что выполненный заказ спасет нас с Марком?
Женщина ведет плечом.
— Не знаю. Мне хочется тебе помочь, но у меня нет полномочий. Все что я могла, я сделала. Просто не бойся. Некоторые вещи, чтобы понять нужно испытать. Ты намного сильнее, чем тебе кажется.
Опускаю лицо в ладони и дышу неприятным металлическим запахом. Кровь не перестает бежать. Запрокидываю голову, зажимая крылья носа.
— Нужно успеть отдохнуть, детка. Вставай, — психотерапевт ведет меня в спальню. Как мама, обнимает плечи, и, укрывая одеялом, тихим голосом шепчет: «Поспи».
Глава 37. Вспомни!
Прикрываю глаза и долгое время ловлю равновесие. Комната вертится, а кровать куда-то все время уезжает. Часы на стене бьют по вискам отбойным молотом. Сон не идет. Будто я провалилась в невероятную каучуковую ловушку.
Марк появляется через два часа.
Меня мутит так сильно, что я не могу поднять головы с подушки. Кажется, стоит встать и внутренности вывернет наизнанку.
Вера Васильевна приносит кусочки каменной соли и заставляет несколько взять под язык. Это помогает. После этого женщина долго держит пальцы на моих висках и, кажется, что я горю заживо. Несколько минут дышу шумно и корчусь от боли в лобовой части головы. Резко наливаются тяжестью ноги. Тело распирает изнутри, словно кожа сейчас лопнет, а мышцы растрескаются. Сомневаюсь, что смогу сделать хоть шаг, но, придерживаясь за руку психотерапевта, встаю на пол. Иду на автомате, подгоняемая страхом за жизнь Марка. Я должна ему помочь. Должна.
Мы спускаемся в гостиную. Сквозь приоткрытую дверь в дом заползает холод. Не глядя обуваю ботинки на окаменевшие ноги. Туго затягиваю липучки на голенище, которое не чувствую. Стоит мне услышать голос Вольного издали тошнота и слабость чуть не заваливают меня навзничь. Противный комок поднимается к груди, заставляя дышать рвано и судорожно. По телу ползут, щекоча до истерики, мурашки.
Это страх не за себя, а за него. За моего палача, который так мне дорог. Пусть я не говорю этого вслух, но сердце слишком прикипело к нему. Неосознанно, необъяснимо, неправильно. Но так уж случилось. Насколько чисты его помыслы мне трудно сказать. Если судить по последним дням в поезде, то все было слишком хорошо. Но то, что сейчас Марк пришел за мной и пугает, и радует: он мог спешить на помощь, но мог и выполнять задание. Какая-то часть меня надеется, что все-таки первое.
Скручиваюсь от волнения. Безмолвно кричу и не могу сдержать слез. Ноги не сгибаются: больно тянет под коленями. Сжимаю до белых косточек руки, сдавливая локоть Веры Васильевны.