Перед глазами возникает картинка с интернами, которые так же уважительно лебезили перед врачом. Сглатываю горечь. Все связаны, все замешаны. Кому верить? И к чему готова?
Дергаюсь и намереваюсь бежать, если придется.
— Спокойно, Крылова, — Зуев больно вцепляется в плечо. — Аким, я тебя отпускаю. Можешь даже позволить себе отпуск. С Пестовым сам разберусь.
— Аки-и-им, как ты мо-о-ог? — вою я, выворачиваясь из крепких рук врача, но тот тут же стягивает мои волосы на затылке и заглядывает в лицо. Желтые глаза мне кажутся такими злыми и беспощадными.
— Спокойно, чего ты ерепенишься? Ты знала, что так случится. Чего сейчас вздыбилась?
— Я еще прогуляюсь с вами, — говорит Аким. — Мало ли нужна будет помощь. Да и… есть у меня еще время.
Зуев машет «пойдем» и тащит меня через лес назад к дому.
Кричать больше нет сил. Молча плетусь, стараясь не отставать. Широкая ладонь мужчины все еще удерживает мои волосы. Кожа головы горит от натяжения. Но мне плевать на себя. Я не хочу идти к Марку. Знаю, чем все закончится. Неотвратимость. Неизбежность.
Все это время мы стремительно летим во влекущий нас, словно мотыльков, огонь. Ловушка смыкается и выход теперь только один: в пустоту. Навсегда.
На опушке собираю силы и отпихиваюсь от Зуева. Получается даже попасть ему в живот локтем. Отбегаю, но от внезапного толчка в спину заваливаюсь навзничь. Надломленная ветка расцарапывает ладонь.
Надо мной склоняется Аким.
— Покорись!
— Уйди! Придурок! От тебя плохо пахнет! — переворачиваясь, замахиваюсь ногой, но меня тут же откидывает невидимой силой на несколько метров. В спину впивается очередной остряк. Он вспарывает кожу и, уперевшись в ребро, замирает.
Хриплю и не могу шевельнуться.
— Не люблю бить девочек, но ты заслужила. Никто не может так говорить со мной. Тем более, подобная мелочь.
— Предатель! — выплевываю ему в лицо.
— Да-а-а, — Аким потирает тощие руки и, складывая перед собой пальцы, хрустит ими. — Но чем я хуже Марка? Ведь это он бил тебя и не щадил. Что ты так страдаешь по нему? Секс понравился, что ли?
— Он… — не могу набрать воздуха, чтобы сказать. Ветка подпирает легкие и вот-вот пронзит меня насквозь.
— Аким, хватит, — Зуев, отодвигая Кощея, помогает мне встать.
— Такие, как она, не заслуживают пощады, — шипит тощий. Вижу, как он вытирает слюну в уголках рта.
— Не тебе решать, — небрежно бросает врач, и мы идем к дому.
— Да… Еще не наступило время для моих решений, — бурчит Аким.
Я едва переставляю окаменевшие ноги. Сердце стучит так громко, что кажется кровь сейчас польется из ушей. Царапины на коже саднят, но это мелочь по сравнению с тем, что я чувствую в душе.
Перед нами распахивается дверь.
Издалека слышу грубый голос Николая. Он зол. Вера Васильевна выскакивает навстречу, но Бенедикт останавливает ее рукой.
— Иди займись цветочками, Вера. Не лезь, я тебя умоляю.
Женщина заламывает руки и, ссутулив плечи, пропускает нас в дом.
Дальше я не слышу и не вижу ничего, кроме Марка. У него окровавленное лицо, избитые руки, под распахнутой курткой черное пятно. Он выкрикивает мое имя и теряет сознание. Вырываюсь из хватки Зуева и падаю рядом с Вольным.
Слышу на задворках сознания чужие голоса, но не вникаю в суть. Сейчас нужно достучаться до своего дара и помочь Марку. Даже не хочу представлять, что будет, если не смогу. Я должна.
Набираю побольше воздуха, прижимаюсь к нему крепко-крепко. Понимаю, что для нас нет будущего. Осталось только решить: позволить ли ему жить дальше, но без меня, или вдвоем сигануть с обрыва.
Я выбираю жизнь. Для него.
Долго брожу в темноте своего подсознания и, наконец, вылавливаю во мраке бабочку золотого цвета. Устремляюсь за ней, чувствуя, как тело заливает жаром. Нас с Марком окутывает слабым туманом, будто шифоновой простынею.
— Вика? — он откашливается, затем тяжело открывает глаза.
Дымка медленно рассеивается, а комната погружается в мертвую тишину.
— Ты видел это, Коля? — беспокойно говорит Вера Васильевна.
— Молчи! — огрызается Пестов.
Зуев откашливается в кулак и, склонившись, тихо что-то говорит остальным.
Мы с Марком заняты друг другом. Я не представляю, что будет дальше, но чувствую, что сети расставлены и нам уже никогда не выпутаться.
Замечаю, как маги подходят к нам. Пестов чуть впереди:
— Марк, нужно сделать это, — говорит он строго.
Вольный притягивает меня к себе и поднимает на присутствующих злобный горячий взгляд. Я вижу его ярость. Чувствую ее каждой клеткой.