Маттер бросает брата ей под ноги и встает лицом к полю битвы, чтобы удерживать щит и оградить их троих от внешнего мира. Летящие снаряды Реньюеров рассыпаются мелким бисером о прозрачную полусферу.
Вот почему на нас напали! Они за Ангелиной охотятся. А мы, будто с ней заодно. Нелепо.
Недо-мага окутывает серое облако: щит закрывается. Я успеваю впрыгнуть в защитную оболочку. Успеваю или попадаюсь в ловушку?
Статная как всегда мать поднимает на меня тяжелый взгляд. Медленно скидывает капюшон, улыбаясь. Подобранные на висках черные волосы, немного раскосые глаза и сияющий карий взгляд.
Мы ошиблись с Артемом. Оба.
Брат глядит на женщину. Вижу его горе и ярость. Но уже бессмысленно злиться. Смерть не выпускает из своих лап любимых, а стертую насильно память не вернуть на место. Мы пленники. Поверженные.
— Ты… ты обманула меня!
— Так нужно, дети мои, — мать одаривает нас змеиной улыбкой. Она замахивается, и Артем прилипает к дереву спиной. Я попытаюсь отразить удар матери, но Аким сбивает поток и я тут же оказываюсь пригвожден к шершавому стволу клена рядом с братом. Две дерева — две судьбы. В одной плоскости и параллели.
— Марк, ты был прав, — Артем опускает голову и сжимает кулаки.
Мать встает между нами и начинает читать заклинание. По моим ногам бежит жар. Та, которая дала жизнь — ее и забирает. Я готов к этому.
Артем протяжно вскрикивает и мотает головой.
Пестов и Зуев оборачиваются. Реньюеры и Мнемоны замирают.
Ангелина выписывает в воздухе неведомый нам ключ, и черные змейки, выползая из ее рукавов, устремляются ко всем магам. Они не могут отступить или шевельнуться. Вот от кого во мне есть дар чистильщика: от мамочки. Хорошо, что я никогда не признавался, что тоже так умею. Иначе на мне было бы намного больше грехов. Но вот аккумулировать силы, как она мне не под силу.
Силы всех магов текут к матери. Они, словно нити, стягиваются в пучок и обматывают Ангелину по всему телу. Над нами вырастает химера, похожая на гигантского паука с сотнями лап.
Сначала немеют ноги, затем огонь поднимается выше и обжигает грудь. Пульс замедляется, дыхание становится редким и незначительным. Перед глазами плывет туманная пелена. Я выдыхаю:
— Прости, Артем, что не уберег…
Меня пронзает острая боль. Кричу рваным голосом, а вместе со мной кричит брат.
Мать меняется. Кожа на лице и руках покрывается черными чешуйками и переливается перламутром. С вихрем ветра темный наряд преображается. Вытягивается хвост, и вскоре женщина возвышается над полем жутким высоким фантомом. Когтистые лапы тянутся ко мне.
Маги обоих синдикатов качаются, превращаясь в кукол на ниточках. Мать связала всех.
Только Аким не тронут. Стоит рядом и ехидно улыбается. Жаль, не дал ему в челюсть, когда хотел. Чувствовал же, что мразь последняя. Сдержался. Зря.
Все просто: мать будет править миром, а он отхватит кусок пирога. Мы против них — мелкие блошки.
Нам не враждовать нужно было, а искать способы победить врага. Но мы же слепы и глухи. Видим только себя и свое горе. Артем мстил за личную боль, я прятался, чтобы спасти свою шкуру. А Вика… Она просто была разменной монетой и приманкой.
Неужели Реньюеры думали, что смогут противостоять Маттеру? Двоим Меттерам? Или сколько их на самом деле? Опрометчиво взяли в дело Крыловой Акима в виде непосильной помощи, а все обернулось против них же. Трио сошел с ума, если думает, что без Мнемонов справится с этими тварями. И где же он сам? Верхний на поле боя — обманут и повержен. А где же Трио? Не удивлюсь, если это очередная договоренность. Давно я не доверяю этому магу, которого никто никогда не видел. Но мне уже не узнать, что случилось на самом деле и какое ждет будущее тех, кто останется в живых.
Вижу среди толпы Лизу и еще нескольких знакомых Реньюеров. Может, Ян все-таки выжил при взрыве? После такого взрыва мало кто выживает. Но как девчонка спаслась?
Пытаюсь позвать Зиму. Никто не отвечает.
Тишина звенит, как расстроенная гитара. Она корежит пространство, изгибает материю и превращает тело в пыль. Я чувствую, как первые клетки кожи отрываются от рук и черными хлопьями взмывают к небесам. Красная луна притягивает эти частички и поглощает их. Боли нет, есть только горечь невыполненных мною сверхзадач. Но на них уже не остается времени. Только в последние секунды жизни понимаешь, как много еще хотелось бы сделать.
Артем тоже рассыпается. Он молчит, видимо, принял исход. Когда распад добрался до его пояса, брат поворачивает голову и шепчет: