Ноги у меня посильнее рук — долгие часы тренировок, но тело все равно подводит. После такого рывка, я едва ли могу сделать несколько шагов. Бежать уже нет сил.
Не оборачиваясь, иду через проспект. Не боюсь угодить под авто, иду не видя и не слыша. Мне просто нужно подальше от него. Я чувствую, что это только верхушка айсберга, и дно названный «муж» мне еще покажет.
Пелена слез и дождя смешивается, застилает глаза, размазывает мой красочный мир в сплошное серое ничего. Свистят тормоза, но я бреду дальше. Лишь бы вперед. Лишь бы не к нему в лапы.
Холодный мрак настолько затапливает мое сознание, что я уже не могу отличить сон от реальности. Падаю и бесконечно лечу…
Глава 13. Дай мне сил
Вскакиваю. Делаю глубокий вдох, который острым ножом застряет в горле.
— Хорошо спалось, Медди? — Марк смакует это слово. Я сжимаю руки от беспомощности и отворачиваю голову.
В меня летит комок одежды.
— Одевайся. Жду на кухне. Поговорим. И без глупостей, — похоже, это «без глупостей» его любимое выражение.
— Я не понимаю, что ты от меня хочешь, — шепчу, чувствуя, как с каждым словом голос проваливается.
— Да все просто. Но сначала оденься.
Мужчина выходит: я слышу его тяжелые шаги по квартире.
Суставы и мышцы ноют, небо дерет, словно там кусок наждачки застрял. Приподнимаю одеяло и разочарованно выдыхаю. Ну, конечно: раздел полностью.
Разбираю кучку вещей. Трясущимися руками напяливаю белье, затем джинсы и какую-то бесформенную футболку. Не мог найти ничего поприличней? Снимаю ее и отбрасываю в сердцах в угол.
Начинаю рыться в шкафу в поисках нормальной одежды, и цепляюсь взглядом за его полки.
В мозгу взрывается сумасшествие: я начинаю хохотать, затем вышвыривать все шмотки на пол, раскидывая их по комнате. Рву рубашки, топчу брюки и футболки. Подбегаю к окну и швыряю часть вещей на улицу, прямо в стену дождя. И тут крепкие руки перехватывают меня и зажимают в тиски.
Кричу, как ненормальная:
— Убей! Мне пофигу, что ты со мной сделаешь. Я тебя не боюсь!
— А надо бы, — рычит Марк на ухо. Разворачивает к шкафу, прижимает бердами к дверце и насильно одевает на меня одну из попавшихся футболок.
Пока руки свободны, я раскрываю пальцы и хлестко бью его по лицу, но тут же жалею об этом. Ладонь соприкасается с щетиной, и нежная кожа лопается. Я процеживаю воздух через зубы, чтобы выдержать боль.
— Золотая, что ты упираешься? Неужели память так важна для тебя? Что ты там прячешь?
— Не понимаю…
— Я вот об этом, — бросает меня на кровать. Легко, будто я ничего не вешу.
Едва ли удерживаюсь, чтобы не свалиться с края. Перед лицом возникает треклятая фотография.
— Напряги мозги и вспомни его!
— Но я впервые вижу его! Урод, отстань!
— Ты врешь, красотуля, врешь, — Марк отходит, мотая досадно головой. Я подхватываюсь и выскакиваю в коридор. На кухню: там есть ножи — я буду защищаться.
И почему родные не ищут меня? Почему Артем не приехал за все это время? Дотягиваюсь до ящика, но меня тут же откидывает в сторону.
— Дура, облегчи свою участь и просто дай то, что я прошу, а иначе…
— Что?!
Марк умолкает, растягивает губы в ниточку. Густые ресницы обрамляют его синие пронзительные глаза.
— Мне придется долго тебя мучить, — заключает он.
— Я. Тебя. Не. Боюсь!
От последних слов сжимает в груди так, что я закусываю губы.
— Ты будешь бояться, — мужчина подходит ближе и наклоняется надо мной. Синева глаз прожигает душу и сыплет на меня холодной мглой.
— Нет… — уже тише говорю я.
— Тебе придется, — он говорит последнее ровно и слишком спокойно, словно жалеет, но не может иначе. Вольный не повышает голос, не кричит, и от этого только страшней. Тянет за шиворот и поднимает меня на ноги.
— Зачем ты это делаешь, Марк? Что за задание? — лепечу я.
— Отчитаться перед тобой?
Усаживает меня на мягкий уголок, берет застывший наш завтрак и ставит в микроволновку.
Я опускаю лицо в ладони. Мне кажется, что мой мозг сейчас закипит или лопнет. Если единственное, что нужно этому конченому — это вспомнить кто на фото, я сделаю это.
— Неси снимок.
Марк оборачивается и удивленно тянет бровь.
— Умница, — расплывается в нелепой улыбке, а мне хочется врезать по этому точеному лицу, да так, чтобы он с разворота угодил лицом в мусорное ведро.
В руках у «мужа» широкий нож. Слежу за его движениями, пока он нарезает хлеб. Оставляя кусок недорезанным, прислушивается.