— Обманщик, — выдавливаю я, сдерживая порыв влепить ему пощечину.
— Не отрицаю, — Марк показушно разводит руками, мол, «извини».
Водитель, мурлыча себе под нос какую-то песню, сворачивает на грунтовую дорогу. По обе стороны лес. Я вижу, как трепыхаются за окном полоски-стволы.
В миг накрывает яростью и паникой. Хочется впиться обломанными ногтями «мужу» в глотку.
— Остановите машину! — верещу и хватаюсь за ручку.
Салон внезапно окутывает молочный дым. Он застилает пространство между нами и водителем.
— А теперь послушай, — басит Марк и пододвигается вплотную. Хватает шершавой рукой меня за подбородок, пальцы соскальзывают и царапают щеку. Он перехватывает покрепче, и силой поворачивает к себе.
Смотрю в его глаза, наполненные белыми мотыльками, и, охваченная ужасом, задерживаю дыхание.
— Я отпущу тебя, когда вытяну из твоей башки нужные мне воспоминания. А пока сиди, как мышка, если не хочешь получить вместо мозгов поджарку.
— Так я не против! Бери! — пропускаю мимо ушей «поджарку». Сознание до сих пор в шоке от маминых слов: «У меня нет дочери». Да и все, что происходит — кажется сном.
— Как оказалось, это не так просто, — Вольный грубо перемещает руки на шею и воздух медленно покидает мои легкие. Его взгляд острее бритвы. — Ты точно ничего не утаила? Кто-то связывался с тобой до меня?
— Нет! Подобный бред я слышала только от тебя, — почти выплевываю слова ему в лицо.
— Ладно, успокойся! Раскудахталась. Доберемся до места — там разберемся. В дороге я не могу сосредоточиться.
— Зачем семью трогал? За что? Не понимаю, что я тебе сделала? — меня колотит, но плакать не стану. Я затаила обиду: злость клокочет внутри, как проснувшийся вулкан. Но мне нужно знать наверняка, что все вернется на свои места и родители все вспомнят. Вот почему они не искали меня все это время, вот почему никто не навещал. Они просто забыли! Но разве это возможно?
— Много задаешь вопросов, — наконец, отвечает Вольный. Он, взмахнув рукой, щелкает перед носом пальцами. — Спи! — и я выключаюсь.
Чириканье воробьев и шелест листьев за окном, как сладкое напоминание прошлого. Как сказка, из которой я давно выросла.
Мне кажется, что я в деревне у бабушки. Пахнет сладкими булочками с яблоками: она всегда добавляет в них корицу, знает, что люблю. С улицы несет душистым разнотравьем и малиной. Не хочу открывать глаза, не хочу, чтобы реальность нарушилась и сломалась, как сухая ветка на дереве.
Я сладко заворачиваюсь в одеяло и подкладываю ладони под щеку. Но тут же в ноздри влетает такой знакомый и страшный запах: запах моего врага. Этот аромат приятный, но, зная кому он принадлежит, я скручиваюсь еще больше и от беспомощности скриплю зубами.
— Просыпайся! — ворчит Марк.
Не успеваю открыть глаза. В лицо летит тряпье.
Привстаю.
— Тебя манерам не учили? — возмущаюсь я, но, сталкиваясь со взглядом Марка, тут же замолкаю.
Он метает искры, будто за время, пока я спала, произошло что-то нехорошее.
— Оденься, я жду тебя на улице.
«Муж» уходит и шваркает дверью.
Что я сделала? Искалечил мою жизнь и на мне же злость срывает? Ну, уж нет!
Следую его совету: одеваюсь. Но не для того, чтобы идти на поводу, а чтобы было время поискать выход, чтобы усыпить его бдительность и сбежать. Тут же понимаю, что это безрассудно. Ведь вернусь домой — и столкнусь с еще большим разочарованием: родители меня не вспомнят. Не вспомнит никто.
Эти фокусы с исцелением ран и влиянием на память близких и знакомых заводят в тупик: я никогда с таким не сталкивалась. Да, а кто сталкивался? Снежинки в глазах Марка — тоже что-то мистическое. Не иначе: магия! Но это же сказки! Сказки!
Осматриваю бегло комнату. Обычная спальня без наворотов: кровать, шкаф, тумбочка — довольно старенькая мебель. Под ногами тонкая застилка, даже не ковер. Окно закрыто плотными серыми шторами, через пробивается яркий солнечный свет.
Приоткрываю кончиками пальцев грубую засаленную ткань.
Газонная трава лоснится на солнце. Тропинка из гальки стелется змейкой и заворачивает возле кустарников, местами разделяясь на две или три дорожки. В глубине двора небольшая деревянная беседка. За ней какие-то палисадники, над которыми возвышаются многолетние деревья. Лес.
Нужно ориентироваться быстро. Если будет возможность — бежать в чащу. Там затаиться и по ночи выйти к любому из селений. Но… сначала нужно узнать, что будет с памятью моих родных.
Жжет палец. Бросаю взгляд на правую руку. Кольцо сияет золотистым, выбитые буквы движутся и царапают кожу. Пытаюсь снять треклятое украшение, но оно, словно приросло намертво. Крутится беспомощно вокруг фаланги, но не стягивается.