— Вика-а-а… — хрипит в стороне Вольный. Он подползает ближе. — Ну, сколько можно сопротивляться? Ты не устала?
— Я ничего не сделала… — выдавливаю я, вытирая губы.
— Ты меня не впускаешь, — Марк притягивает к себе. Я заваливаюсь без сил к нему в руки.
Перед тем, как мир сократился до маленькой черной точки, я чувствую, теплую руку, что ложится на лоб и нежно гладит волосы.
Глава 17. Гори ясным пламенем!
Прихожу в себя от жуткого холода, что забрался под одержу, проморозил мышцы и, кажется, выламывает кости. Меня бесконечно бросает в дрожь, тело — настоящий камень.
Открываю глаза и упираюсь в темноту. Ресницы бессмысленно хлопают по векам. Затекли ноги, по рукам ползет жуткая и противная слизь. Смахиваю. Вода?
Нащупываю то на чем лежу. Кажется, бетонный пол. Шероховатая поверхность, местами колючая.
Почему я здесь?
Голень простреливает резкой болью. Я вскрикиваю и хватаюсь за ногу. Пытаясь как-то себе помочь, переворачиваюсь на спину. Вязну в холодной влаге.
— Марк, что происходит?! — кричу, что есть силы. Неужели это он меня сюда бросил?
Прислушиваюсь. Тишина режет сознание, впивается в мозг клокотанием в горле и глухим стуком сердца.
Немного привыкаю к темноте и начинаю видеть едва различимую полоску света в одной из сторон. Когда судорога немного отпускает, встаю на четвереньки и подползаю ближе. Приподнимаюсь с помощью стены. Нога все еще тянет и стать на нее не получается.
Что это за место?
Внизу источник света: явно дверь. Колочу рукой. Второй придерживаюсь, чтобы не завалиться. Металлический гул врывается в уши и оглушает на секунду. Вою и скриплю зубами. Больно как!
— Ма-а-арк! Что это за шутки? Выпусти меня! — бью сильней, хотя сил хватает всего на десятки ударов.
Слышу издалека скрип, затем приближающиеся тяжелые шаги.
Кто-то подходит с другой стороны и заслоняет собой спасительную полоску света: помещение погружается во тьму и без того непроглядную.
— Марк, выпусти меня, — тихо причитаю я. Заношу руку, чтобы грохнуть снова, но замок вдруг щелкает. А вдруг это не он. Я пячусь назад и, от слабости в ноге, заваливаюсь, больно приземляясь на копчик.
В проходе появляется высокий мрачный силуэт. Из коридора в глаза бьет свет. Я невольно прикрываюсь руками.
— Марк?
— Ты созрела уже?
Вольный. Неужели он настолько больной, что бросил меня в это место? Я бегло осматриваюсь. Подвал или погреб, кроме стен нет ничего.
— О чем ты? Я… не понимаю, чего ты хочешь… — боюсь грубить, чтобы «муж» не закрыл дверь и не отрезал меня от внешнего мира. Ненавижу полную темноту, дома всегда на ночь оставляла ночник. Дома? Сердце сжимается от воспоминания о двух трупах в коридоре. Теперь дома больше нет. Как и нет прошлого.
— Вика, — Марк опирается о косяк и складывает руки на груди, — будешь сидеть в этой темнице пока не раскроешься. У меня нет желания играть в эти игры. Ты что-то скрываешь. Если тебе есть что сказать, давай лучше сейчас, или я тебя оставлю здесь очень надолго. Когда ты наорешься, вымотаешься, сотрешь руки в кровь, переохладишь на бетоне почки и захочешь есть так, что готова будешь грызть камень — тогда я с легкостью проникну в твой разум и все узнаю и сам, но, боюсь, ты останешься инвалидом. Ну, или твой мозг накалится так, что тебя уже никакая психлечебница не спасет.
Он говорит спокойно, а у меня волосы дыбом вставали. Я сглатываю горечь во рту, подавляя урчание в животе.
— Я ничего. Не. Скрываю. Марк, зачем мне это?
— А вот не знаю. Твой блок говорит о другом.
— Какой блок? Что мне нужно вспомнить? Может ты меня путаешь с кем-то? Это невероятно, — я отползаю к стене и съеживаюсь от ее холода. Подтягиваю ноги к себе. Хорошо хоть в джинсах, хоть немного теплее.
— Невероятно то, что еще никто не держался так долго. Ты и себя мучаешь и меня. А всего-то надо: отдать часть глубинной памяти. Зачем она тебе, если все равно ты не помнишь? Просто открой и все.
— Ты говоришь так, словно это — чиркнуть спичкой, — я упираюсь взглядом в пол, рассматривая длинную тень Вольного. Он не шевелится.
— За восемь лет я ни разу не сталкивался с подобным. Время поджимает, а я не смог вытянуть из тебя ни мегабайта. И меня это жутко злит.
— Так ты решил, что бить меня бесполезно, просто нужно заморить голодом от отморозить мне внутренности?