Марк теребит мои волосы, а я смотрю в окно на заходящее солнце. Затекает рука. Шевелюсь, чтобы сменить положение. Вольный тут же привлекает к себе, словно не хочет отпускать.
— Ты понимаешь, что это неправильно? — вдруг говорит он. Ласково, нежно, почти шепотом.
— А ты? — я поднимаю голову, опираясь на руку. Чувствую всем телом тепло Марка. Сейчас слишком хорошо, чтобы думать о чем-то другом.
— Не могу ровно дышать, когда ты рядом, — мужчина запрокидывает одну руку за голову. — Необъяснимо.
— И что дальше?
Вольный смотрит долго, уголки губ незаметно опускаются, в глазах появляется печаль. Синь стынет и превращается в лед.
— Мне все равно, — подытоживает он и снова обнимает так крепко, что я с трудом вдыхаю.
— Расскажи о себе. Расскажи о магии, — подтягиваясь, целую его и укрываю нас простынею с головой.
— Допрос? — смеется Марк и откидывает ткань, раскрывая нас полностью.
— Да-а… — царапаю его кожу на груди.
— Будешь пытать?
— А как же!
Он вдруг переворачивает меня на спину и нависает всем телом. Напряжен и возбужден. Я наигранно сопротивляюсь. Мужчина держит мои руки за головой. Я ерзаюсь и выгибаюсь.
— Марк, мы так не договаривались!
— Строптивая, Медди! Молчи! Твой запах сводит с ума!
Меня оглушает кличка. Задерживаю дыхание и прищуриваюсь. Неужели снова ошиблась? Вольный наклоняется и яростно целует меня, выпивая обиду и боль до остатка. Отстранившись, прикладывает горячий лоб к моему лбу.
— Прости, Вика. Я по привычке.
— Расцарапаю сейчас твое милое лицо и тоже скажу, что по привычке, — отвечаю со злостью, а сама еле сдерживаю радостный смех. — У тебя оно и звучит по-другому. Не так, как…
— Не надо, — закрывает рот поцелуем.
От переизбытка чувств по телу рассыпаются искорки страсти. Насыщенной, терпкой и теперь еще более желанной.
Меня резко подкидывает.
Реальность сминается и меня выбрасывает в какое-то темное помещение. Вижу свет впереди: иду. Ступеньки. Около тридцати штук. Непроизвольно считаю и выстукиваю ритм каблуками. Перед глазами возникает дверь. Я тянусь к позолоченной ручке. Дверь внезапно распахивается, и я вижу его — того самого мужчину с фото. Легкая небритость, округлые черные глаза, короткая стрижка и посеребренные виски.
Мир расшатывается и рассыпается на серые хлопья.
— Не может быть, — голос Марка возвращает в настоящее. Он тут же придавливает меня сильней к кровати. Я не могу сделать вдох.
— Ма-арк, ты делаешь мне больно, — хриплю, закатывая беспомощно глаза.
Рука мужчины вцепляется в горло.
— Мне нужно больше. Не закрывайся, — говорит он над ухом. Я слышу последние оттенки нежности. — Вика, давай! Освободи и себя и меня от этого!
Эти слова — настоящее извержение вулкана. Меня затапливает магмой, и я начинаю задыхаться. Я — тлен, звук, пыль. Я — ошибка. Он раздавил меня. Снова.
— Твою ж мать! — брякает Вольный и спрыгивает с постели.
Я съеживаюсь, готовясь к ударам и его гневу. Забиваюсь под самое изголовье кровати.
Марк бросает на меня тревожный взгляд и уходит прочь. Оставляя одну со своим горем. Изломанные крылья больше никогда не поднимут бабочку в небо. Осталось только рухнуть в огонь и провалиться в темноту.
Глава 20. Новый виток
Я сижу, завернувшись, как в кокон, в одеяло, около десяти минут. Дрожу и не понимаю, что делать дальше. Что делать с обрывками сердца? Сколько все это будет продолжаться? Но одно я знаю: что-то есть в моей голове. Скрытое от меня, спрятанное от всех: то, чего никто не должен знать.
— Вика, прости меня, — Марк заходит в комнату так тихо, что я подпрыгиваю от неожиданности.
Он тут же захватывает в объятия. Сердце заходится в бешенном ритме.
— Я не удержался. Прости, прости… Ты должна кое-что знать.
Поворачивает меня лицом к себе и смотрит в глаза.
Мотаю головой. Слез нет, но глаза выедает, будто известью.
— Не хочу тебя слышать, не буду слушать! Ты — подонок! Ты сломал мне жизнь! Ненавижу! — я вкладываю в каждое слово столько ярости, что при каждом слове изо рта брызгает слюна.
— Ты права. Хочешь принесу нож с кухни, позволю зарезать себя?
Я опешиваю.
— Дурак! — бью его по плечу. Когда замечаю, что глаза Марка на мокром месте, закусываю губу. Он снова притворяется, я не могу ему верить! Но… Верю.
— Послушай, есть вещи, о которых никто никогда не говорит взаправду. Они из категории мифов, легенд, сказок.
Он делает паузу, набирает воздуха побольше, гладит кончиком пальца мою скулу.